На это Джорджи рассмеялась.
— Что так развеселило леди? — Вопрос исходил от незнакомца, который выступил из тени искореженной палубы.
Непередаваемая словами властность этого человека была очевидна — и по тому, как сразу же начал раскланиваться и расшаркиваться капитан Бертран, и по тому, как молниеносно его глубокий впечатляющий голос вызвал мурашки на коже Джорджи.
— Ах, монсеньор, вот и вы, — произнес Бертран, распрямляясь после низкого поклона. — Я уже начал сомневаться, что вы удостоите нас своим обществом. — Он обернулся к Джорджи: — Наш гость предпочитает тень, поскольку живет в страхе, что его раскроют. — Бертран махнул рукой в сторону накрытого стола. — Ну же, Мандевилл, эта мадам абсолютно надежна, вам нечего бояться ее общества. За исключением того, что вы можете влюбиться в ее совершенную красоту.
Джорджи не обратила внимания на грубую лесть Бертрана; она была столь же масленой, сколь противным был сам говоривший, и она сосредоточила все внимание на новом члене их компании.
— Вы устроили настоящий пир, капитан, — произнес Мандевилл, осторожно приближаясь к столу. — Но компания очаровательной мадам, которую вы обнаружили на корабле, поистине главное блюдо.
Скрывавшийся поначалу в темноте, он появился из тени — с накидкой на плечах и черной повязкой на глазу. Мандевилл мог быть самим дьяволом. Низко надвинутая на брови треугольная шляпа скрывала черты его лица, а остальная черная одежда помогала ему при необходимости растаять в ночи.
Но Джорджи больше всего испугало то, что он показался ей странно знакомым — что-то в его голосе, надменной линии плеч пробудило в ней смутные воспоминания.
А когда он взял ее руку и запечатлел на кончиках пальцев учтивый холодный поцелуй, она испытала леденящий страх.
— Мы когда-нибудь встречались, мадам? — спросил он, выпуская ее руку и наклоняя голову, чтобы получше разглядеть ее.
Вокруг единственного глаза, который она могла видеть, лежали морщины, лицо было обветренным. Судя по голосу, Джорджи решила, что он еще довольно молод, но теперь, глядя на него, поняла, что он, должно быть, много старше. Возможно, такого же возраста, как и дядя Финеас, хотя гораздо более стройный.
— Я собиралась спросить о том же, — призналась она, садясь за стол и пытаясь вытянуть из своих перепутанных воспоминаний, где она могла видеть этого человека раньше.
Он покачал головой:
— Полагаю, что нет, так как я запомнил бы вас. Я никогда не забываю увиденных лиц.
Убийственная безапелляционность его слов заставила бешено забиться сердце Джорджи.
Бертран занял свое место и махнул салфеткой в сторону юнги, стоявшего у другого конца стола. Парнишка подскочил и начал разливать вино.