«Пожалуйста, пусть все это будет плохим сном», — молилась она, пока ей не почудилось, что она услышала, как трещат в камине поленья и тихо похрапывает няня.
Но треск огня, который услышала Джорджи, исходил не из большого камина в детской, это был гораздо более сильный шум. И когда она открыла глаза, то увидела, что охотничий домик охвачен огнем. Тот ужасный человек как раз бросил в огонь труп своей жены прежде чем пламя отогнало его назад.
Джорджи не увидела трупов своих родителей и поняла, что они брошены в огонь раньше.
— Мама? — раздался голос над этой кровавой бойней. — Мама? Отец?
На поляну вышел подросток немногим старше Джорджи. Он нес фонарь, подобный тому, который и она взяла из дома.
— Отец? Ты нашел маму?
— Что ты тут делаешь? — рявкнул Мандевилл. — я велел тебе оставаться дома.
— Но я видел, как ушла мама, а потом услышал, как ты послал за лошадью… — начал объяснять мальчик.
Мандевилл размахнулся и ударил сына по лицу, так что тот перевернулся и упал на землю.
— Никогда не упоминай эту женщину. Никогда. Мальчик поднял голову и взглянул в огонь, где, должно быть, увидел то, что осталось от матери.
— Мама, — всхлипнул он, протягивая руки к пламени.
— Ты что, не слышал меня? — спросил Мандевилл, рывком ставя сына на ноги. — Никогда не упоминай ее имени. Она предала меня. Предала нас.
Губы мальчика искривились, он не отрывал глаз от бушующего огня.
Он покачал головой.
Отец схватил его за плечи и повернул спиной к огню. — В один прекрасный день ты станешь Мандевил-лом. Тогда ты поймешь. Мы не можем допустить, чтобы кто-нибудь предавал нас. И чтобы выжить, мы никогда не оставляем свидетелей. Это необходимо, иначе все, что нам дорого, будет безвозвратно утрачено.
Он подтолкнул мальчика к своей норовистой лошади и сел в седло. Протянув руку сыну, он сказал:
— Поедем, Байрон. Теперь ты должен понять, что значит быть наследником.
Парнишка бросил прощальный взгляд в огонь и принял протянутую руку. Он подтянулся и устроился на крупе лошади, держась за седло сзади. Пара удалилась с места трагедии.
Теперь весь охотничий домик был охвачен пламенем. Джорджи выползла из своего укрытия, приближаясь к пожарищу.
— Мама, — сумела она прошептать. — Папа. Неожиданно ей на плечо легла чья-то рука, и она обернулась.
Перед ней стоял другой незнакомец, держа в руках фонарь.
— Что здесь случилось? Где твои родители, девочка? Где бумаги?
«Никаких свидетелей. Никаких свидетелей». Слова словно иглой пронзили ее сердце. Она только смогла отрицательно покачать головой в ответ на его вопросы.
Его рука снова коснулась ее.