— Да. Я приказал Ливетту положить компас и снабдить их запасом воды. Если они утром сядут за весла, то через день-другой увидят землю. — Колин пожал плечами. — Если их не подберут раньше.
— Капитан Бертран рассвирепеет, когда проснется, — сказала Джорджи, наблюдая, как лодки исчезают в ночи.
— Думаю, он испытает облегчение, — заметил Колин, поворачиваясь к Джорджи и заключая ее в объятия.
— От чего?
— «Галлия» все еще на плаву. Я обещал ему, что, если у меня появится возможность, я постараюсь сжечь ее дотла.
Джорджи бросила на него косой взгляд:
— Ты ведь не сделаешь этого?
Колин взглянул поверх волн на все удаляющийся освещенный силуэт «Галлии».
— Нет, никогда, это было бы несправедливо.
Однако Джорджи не очень-то поверила ему.
Ближе к вечеру следующего дня Колин стоял на капитанском мостике, наблюдая за ведущимися на «Сибарисе» восстановительными работами. Хотя корабль и был поврежден, он приказал поднять запасной парус, чтобы использовать любой порыв ветра, потому что с каждой милей они приближались к тому, чтобы обеспечить безопасность Нельсона. Пройдут дни, прежде чем «Сибарис» понесется по волнам с обычной скоростью, пока же Колин только молился, чтобы хватило того ветра, который сумели поймать паруса.
У одного из бортов Джорджи и Кит сели чинить снасти и канаты. Рядом с ними удобно устроенная в своей кроватке Хлоя играла с маленькой деревянной лошадкой, которую вырезал для нее Ливетт.
Колину еще не представилась возможность поблагодарить Джорджи за их спасение, так как главным сейчас было как можно дальше отойти от «Галлии», прежде чем подвыпивший французский экипаж придет в себя.
После того как они пустили в плавание лодки с капитаном Бертраном и частью его матросов, Джорджи с Ко-лином и следующим за ними Пиммом направились к ее каюте, где она вернула им пакет с документами.
Тайником, который никто не смог обнаружить, оказалась корзина с грязными пеленками Хлои.
Там, среди перепачканных, дурно пахнущих подгузников, была спрятана судьба Англии, сама жизнь адмирала Нельсона.
Колин только подумал, упомянет ли мисгер Пимм об этой детали в своем полном отчете.
По пути к тому месту на палубе, где устроились Джорджи и Кит, он испытывал чувство неловкости. Что-то было не так.
О да, он понял. Той нестерпимо долгой ночью, когда Джорджи находилась в руках Мандевилла, он признался себе, что был влюблен и безумно переживал за нее. Но если быть до конца честным, он влюбился в нее с того памятного бала поклонников Киприды.
Однако именно теперь он в полной мере ощутил Джорджи как живую, реальную женщину, а не просто загадочную и возбуждающую Киприду, которая похитила его сердце в ту далекую ночь.