Она смотрела на него точно так же, как Тесс к нему относилась.
– С тобой все в порядке?
Голос матери, раздавшийся за его спиной, заставил его вздрогнуть от неожиданности.
– Да… да. Все нормально.
Но когда он зашел в освещенную комнату, она взглянула ему в лицо и сказала, как говорила всегда:
– Тебе следует это сделать, мой мальчик, – и потрепала его по щеке своими изуродованными артритом пальцами. – Ты – хороший мальчик. Господь послал мне тебя…
– Мама, ну, пожалуйста.
Слабый протест, не более того. Он покорно слушал, зная все, что она скажет от начала до конца. Она говорила ему это каждый раз в критические моменты его жизни и даже тогда, когда пришли его забирать в Ланвилл. Это было своеобразной формой успокоения для нее, и потому, он, не перебивая ее, позволял ей продолжить.
– Когда я поняла, что ношу тебя под сердцем, я попросила Господа, чтобы Он послал мне необыкновенного сына и оставил знак на лице моего ребенка… – Она тихонько засмеялась, глядя сыну в лицо. – Зеленые глаза, Джубал. Такие же яркие, как молодая листва в то утро, когда ты родился. Таких глаз я больше никогда не видела. Ты родился не для тюрьмы. Ты носишь знак лучшей жизни.
– Мама, во мне нет ничего особенного, – вяло сопротивлялся он. – И никогда не будет.
– Этот день еще настанет. У тебя будет шанс проявить себя.
Он долго-долго смотрел на нее. Даже жизнь, полная трудностей, не смогла лишить ее какой-то старомодной прелести. Она была воплощением всей той любви, которую он знал в своей жизни. Иногда Джубалу хотелось встряхнуть ее и сказать: «Проснись! Оглянись вокруг!» Спросить ее, знает ли она о таких вещах, как астронавты и эмансипированные женщины.
Но он понимал, что ничего уже не изменит, и поэтому просто сказал:
– Со мной все будет в порядке, мама.
Ее взгляд упал на пятно у него на шее: он никак не мог поднять повыше подбородок, чтобы спрятать его.
– Я не думаю, что надо приходить домой в подобном виде. – Она с отвращением кивнула на след любовных утех.
– Ладно, мама, – покраснев, пробормотал он, чувствуя себя двенадцатилетним мальцом, а отнюдь не двадцатитрехлетним мужчиной.
– Кейн, ты пойдешь со мной и Хекеттом, – бросил Кэролл.
Джубал с неохотой взял тряпку и вытер грязные руки. Этот мотор надо было собрать к субботе. Почему Кэролл не дает ему спокойно выполнять свою работу?
Вместо этого Генри поджидал его, а вместе с ним и Бобо Хекетта, грузного парня с веселым лицом, заросшим светло-рыжей бородой. Тот факт, что Кэролл нанимал таких людей, как Бобо, говорил сам за себя, впрочем, кто такой сам Джубал, чтобы осуждать его? Кэролл и его ведь нанял тоже.