Она аж задохнулась и покраснела, но теперь уже от ярости.
– Ты заслужил хорошей пощечины. Но я не собираюсь тратить время на какого-то невежу и грубияна…
Такой яростный всплеск эмоций был для него полной неожиданностью. Он ожидал холодного молчания, презрения, наконец. Он вдруг понял, что рассчитывал на ответную реакцию в духе Тесс.
– Я не невежа, – внезапно сказал он и покраснел.
– Да ну? Ты даже не знаешь, что такое саше, – спокойно заметила она, но не без скрытого торжества.
Он с трудом сглотнул слюну, не в состоянии вымолвить ни слова, и выскочил из дома.
На работу он решил больше не возвращаться. Прочь от этих людей, которые ни во что его не ставили и презирали только из-за его имени. Прочь от девушек с глазами, мерцающими, словно звезды, и с языками, словно жало скорпиона.
В воскресенье Террил вместе с Тэнди поднялась по ступенькам баптистской церкви и огляделась вокруг, радуясь, что вновь оказалась в этом большом здании, где она когда-то сидела рядом с родителями, слушая проповедь дедушки Террил, в честь которого и была названа.
Яркое солнечное утро, утренняя свежесть и звенящие голоса, слившиеся в хоре, – все это привело ее в умиротворенное состояние. В таком состоянии она находилась до полудня, когда они с Тэнди сидели у Кэтрин.
– Ты… ты видела кого-нибудь из знакомых в церкви? – вяло спросила она, слегка одурманенная сильнодействующими лекарствами.
– Нет. Ты заметила, Террил, что Тесс Джонсон отсиживается дома? Сдается мне, что она приходит лишь продемонстрировать своих новых дружков, – сухо заметила Тэнди. – Ты ведь ее знаешь, Террил?
– Столько лет не видела! – Она вспомнила девушку с шапкой блестящих черных волос, всегда прекрасно одетую и искусно накрашенную. Теперь Террил понимала, насколько нелепым было предположение, что Тесс Джонсон и Джубал Кейн могли быть вместе.
– А где… Генри? – забеспокоилась Кэтрин.
– Все еще на лесопилке… – успокоила ее Тэнди.
– Генри очень много работает… чтобы дела шли нормально… и это он делает для тебя… дорогая, – сказала Кэтрин.
Террил по-прежнему молчала.
– Он старается… для тебя, – добавила Кэтрин. Террил очень хотелось быть хорошей, сказать что-нибудь подбадривающее мать, но она не сдержалась:
– Так вот почему ты отдала ему лесопилку? Поэтому отцовское имя убрано с вывески?
На некоторое время в комнате воцарилось напряженное молчание. Потом со своего места у двери подала голос Тэнди:
– Я должна была сказать ей, Кэтрин.
Кэтрин заговорила, наконец, дрожащим голосом:
– Я… любила Люка. Да, Рила, я любила его… что бы ты там ни думала…