— Черт тебя побери! — выкрикнула она.
Он вскинул брови:
— Леди не пристало ругаться, Дебора!
— Как говорят, с кем поведешься, — презрительно бросила она.
— Я знал, что ты так думаешь.
Она во все глаза смотрела на него:
— Скажи, кто ты на самом деле?
— Tosa Nakaai. Ястреб. Охотник. Команчи.
Она мотнула головой:
— Ты и похож и не похож на команчи.
— А ты наблюдательна.
Он отпустил ее руку и легонько оттолкнул от себя.
— Я не чистокровный команчи, ты должна была это понять по цвету моих глаз. Вспомни. Ты обратила на это внимание в первый же день.
— Помню. Но я была уверена, что ты команчи, поэтому и удивилась.
— Нет, — с горечью ответил он. — Я не команчи и не бледнолицый. Я — полукровка, поэтому ничего не заслужил, кроме презрения. По крайней мере, у большинства людей.
— Тогда зачем ты здесь? — в замешательстве спросила Дебора.
Он мрачно улыбнулся ей:
— Потому что у меня нет другого дома. Но скоро и этого не будет.
— Не будет?
— Думаешь, солдаты забудут, что видели тебя? Они не успокоятся, пока не найдут лагерь, а когда придут, перебьют всех и не оставят камня на камне.
— Не верю.
Она осеклась, когда он сардонически улыбнулся:
— Не только команчи бывают беспощадны.
— Ты не убедишь меня в этом после того, как я пробыла твоей рабыней почти два месяца.
— С тобой плохо обращались? Тебя били? Морили голодом? Насиловали?
— Нет. Но меня лишили свободы. И человеческих прав.
— Если не ошибаюсь, именно из-за этого вспыхнула последняя война? — насмешливо спросил Ястреб. — И в ней принимали участие бледнолицые.
— Да, это верно, но…
— Но ты говоришь, что это нечто другое. А почему? Потому что в ней не принимали участия индейцы? Или потому, что ты не принимала в ней участия?
— Я принимала участие, хотя и не в прямом смысле этого слова. Моя семья пострадала во время войны.
— Пострадала? Насколько серьезно? Расскажи! Мне интересно было бы узнать.
— Это не обсуждается, — огрызнулась она. — Ты сыграл со мной ужасную шутку. Все это время ты мог говорить на понятном мне языке, и жизнь была бы проще. Но ты почему-то поступил по-другому. Ты мог освободить меня, отвезти туда, откуда команчи меня похитили. Но ты предпочел купить меня и делать со мной все, что тебе заблагорассудится.
— Да, — мягко произнес он. — Я мог сделать с тобой все, что угодно. И почти что сделал. Но я все еще не сделал того, чего больше всего хочу.
— Что ты имеешь в виду?
— Я собираюсь завершить то, что начал. — Он взял ее за подбородок. — Завершить то, что мне следовало сделать в первый же день. Ожидание было бессмысленным. Я не могу рисковать жизнями всех остальных ради удовлетворения собственных желаний. — Он убрал руку. — Ты будешь моей.