Пола взяла грабли и начала сгребать листья в большую кучу. Она работала самозабвенно, радуясь возможности хоть ненадолго оказаться вне дома. Ее ум притупился от забот и усталости, и она надеялась, что час, проведенный в саду, вернет ей бодрость и поможет стряхнуть чувство отчаяния, постепенно перераставшее в депрессию – чувство, доселе ей незнакомое. Порывы северного ветра становились все ощутимее. Она поплотнее запахнула шарф, поглубже натянула шерстяную шапочку и подняла воротник своего старого твидового пальто. В воздухе пахло морозом – признак приближающегося снегопада. До ее ушей донеслись шаги по дорожке. Не оборачиваясь, Пола продолжала работать. Она знала, что это Джим.
– Доброе утро, дорогая, – с наигранной веселостью произнес он. – Ты у нас сегодня ранняя пташка.
Не желая оглядываться, пока ее лицо не приняло равнодушное выражение. Пола продолжала сгребать листья.
– Я решила немного убраться здесь до своего отъезда в Лондон. Да и вообще свежий воздух и физические упражнения пойдут мне только на пользу.
Она распрямилась и, опершись на грабли, наконец взглянула мужу в глаза.
– Ты сердишься на меня. – Он улыбнулся робко и смущенно.
– Вовсе нет.
– А следовало бы. Я здорово перебрал вчера вечером.
– Не так уж часто такое с тобой случается, – ответила Пола и сама себе удивилась – зачем искать для него оправдание, открывать ему лазейку. За последние несколько недель Джим неоднократно напивался, но его вчерашнее состояние и поведение перед гостями не заслуживали прощения.
Он облегченно вздохнул и шагнул поближе, с тревогой глядя на жену. Положил руки поверх ее ладоней, сжимавших грабли.
– Ну ладно, давай помиримся как следует, – неуверенным голосом произнес он. – В конце концов, что за счеты между друзьями. – Не дождавшись ответа, Джим наклонился и чмокнул ее в щеку. – Я прошу прощения. Больше такого не произойдет.
– Да будет тебе. Все нормально. – Пола заставила себя улыбнуться. – Вчера просто был неудачный вечер. Все вели себя как-то странно, и неудивительно, что Уинстон с Эмили рано ушли.
– У них есть дела и поважнее, – хохотнул он, по-прежнему чувствуя себя не в своей тарелке. – Надеюсь, я не оскорбил Уинстона или кого-нибудь другого? – Он казался смущенным и полным раскаяния.
– Нет. Ты был сильно пьян, но дружелюбен.
– Зато сейчас я расплачиваюсь за свою вчерашнюю вакханалию. Как же мне паршиво! – Он поежился и засунул руки в карманы пальто. – Однако здесь холодно. Как ты только терпишь?
Пола ничего не ответила, только внимательно посмотрела мужу в лицо. Он был бледен, под глазами мешки. Ветер взлохматил его волосы, и в лучах солнца они вдруг сверкнули белым золотом. Он отбросил прядь со лба и, щурясь от солнца, поглядел на Полу.