Ее соски превратились в твердые ярко-красные пики. Она очень старалась доставить ему удовольствие.
– Отгони пену в сторону, чтобы я тебя видел. – Оливия открыла глаза и рукой отогнала пену к бортику ванны. Вода по-прежнему была мутной, но он видел ее живот, пупок и лоно.
– Закрой глаза. – Она тотчас выполнила его приказ. – Проведи руками по телу.
Широко растопырив пальцы, она заскользила ладонями от груди в самый низ живота.
– Раздвинь бедра.
Оливия слегка улыбнулась. По лицу ее разлилась едва заметная волна облегчения. Она уже решила, что муж собирается поласкать ее. Гринли отвернулся, не желая лицезреть ее радость, обводя скучающим взглядом комнату.
– Жезлы остались в карете?
Она кивнула, улыбнувшись ему сладострастной улыбкой. Она уже подумала, что Дейн сейчас потопает на холод и принесет их.
– Ну что ж. – Дейн скрестил руки на груди и расположился в ногах ванны. – Значит, тебе придется пустить в ход пальцы.
Глаза ее распахнулись.
– Ч-что?
– Ты меня слышала, – безжалостно отрезал он. – Используй свои пальцы.
Она резко вздрогнула от непристойного предложения и отдернула руки от бедер.
– Я…
Дейн наклонился над ванной, ухватившись руками забор-тики, вплотную приблизившись к ее лицу.
– Делай, как тебе говорят!
Оливия отшатнулась и вся съежилась. Огромные серые глаза ее постепенно наполнились слезами, а нижняя губа задрожала. Но Дейн не желал уступать. Ему необходимо было знать, что она не имеет над ним власти.
Тут она сморгнула слезы и прищурилась:
– Ну, если тебе так нравится мыло… – И она подняла обеими руками огромный фонтан брызг. Мыльная вода попала ему прямо в глаза, и Дейн резко отвернулся, изрыгая проклятия.
Когда он протер глаза, Оливия уже выбралась из воды и успела закутаться в пеньюар.
Она смотрела на него испепеляющим взглядом.
– Ты поступил гадко!
Испытание оказалось ему не по плечу. Судя но сердитому, оскорбленному выражению ее глаз, он уже провалился. Его сердце разрывалось на части, а усталость лавиной обрушилась на мощное тело. До чего же ему надоело все время быть начеку! Плечи его бессильно поникли, и он тяжело опустился на край кровати.
– Прости, Ливви. – Он уткнул лицо в ладони и потер кожу, но усталость сидела глубоко внутри его. – Я полный кретин. Ты совершенно права. Я поступил гадко.
– Что ж, поскольку мы договорились…
Дейн поднял руку, словно желая защититься от ее гнева.
– Пожалуйста, не надо. Я знаю. Прости меня. – Оливия зашлепала босыми ногами, подошла к Дейну вплотную и сказала:
– Ну, это еще не значит, что ты не вправе совершить ошибку-другую. Кто я такая, чтобы это утверждать?