Дейн набрал воздуха в грудь. Принца-регента нельзя убивать. Принца-регента убивать нельзя. Это очень-очень скверный поступок.
– Ваш собственный охранник сказал, что Оливия помогла Самнеру…
– Да пропади он пропадом! Кого ты слушаешь? Охранников берут за гору мышц и храбрость, а не за мозги. Слушай меня! А я говорю тебе, она не бросила бы тебя ни ради денег, ни ради любовника, ни ради собственных покоев во дворце!
– Я не хочу ее искать!!! – Рев Дейна эхом докатился до самой дальней комнаты дома. – Если я ее найду, меня заставят ее повесить!
Георг смерил его долгим взглядом.
– Боже правый, да ты не просто кретин. Ты ненормальный! Вы в своей «четверке» совсем из ума выжили. – Насупив брови, он махнул рукой: – Убирайся! Надеюсь, она и впрямь от тебя сбежала. Так тебе и надо.
И Дейн убрался. Он поручил Маркусу присмотреть за принцем-регентом. Выходя из восточного крыла, Гринли заметил Петти, молоденькую камеристку. Та слегка присела в реверансе и торопливо прошла мимо, метнув в него уничижительный взгляд.
Выжитый из собственного дома единодушной неприязнью всех его обитателей, Дейн направил коня в лес, как делал всегда, когда был не в духе. День выдался пасмурный, в лесу царили тишина и сумрак. Слава Богу, не было ни души.
Оливия снова очнулась. На этот раз она лежала, уткнувшись лицом в сухие порыжелые сосновые иголки. Неимоверным усилием ей удалось на время утишить непрестанный стук в голове и бросить взгляд через плечо.
Место, где она в первый раз потеряла сознание, скрылось из виду. Значит, она на полпути к заброшенной тропинке. Это считанные минуты ходьбы быстрым шагом и часы, когда ты ползешь в гору со скоростью улитки.
Сделав вдох, она вытянула вперед грязные руки и впилась пальцами в сосновые иголки, перемешанные с ледяной землей. Ноги плохо ее слушались, а может, и не слушались вовсе. Согнув ноги в коленях и подтянув их как можно выше, она почти беззвучно вскрикнула и втащила себя еще на восемнадцать дюймов вверх по склону оврага. Рана в бедре жутко болела, а глаза снова застлались красной пеленой. Оливия припала к земле, в пятидесятый раз подряд пережидая приступ головокружения.
Она лежала ничком, отдуваясь и ожидая, когда утихнет боль. Если бы она могла говорить, наверное, разразилась бы бранью, чтобы хоть как-то отвести душу. Но она окончательно сорвала голос, когда звала человека, который не собирался к ней приходить.
Она кричала, плакала, умоляла, призывая его, но не услышала в ответ ни звука. Никто не прочесывал лес в ее поисках, никто даже не удосужился пройти по следам, которые ее лошадь наверняка оставила в рыхлой земле тропинки. Хороший же Дейн охотничек! Неудивительно, что ему приходится стрелять в беззащитных пташек.