Леди Рирдон была хороша собой: фигуристая, с живыми глазами, жизнерадостная. Но Дейн поймал себя на мысли, что она маловата ростом. Да и волосы у нее чересчур темные.
Впрочем, недостаток роста она восполняла избытком гнева.
– Может, я и не успела как следует ее узнать, но одно я знаю точно, лорд Гринли. Она любит вас. У женщин нюх на такие вещи. Это какое-то ужасное недоразумение. Я сердцем чую, тут что-то не так!
– Стало быть, вы хотите, чтобы я бросился в погоню за своей сбежавшей женой, так, что ли?
Гринли расправил плечи. Уилла не дрогнула. Должно быть, он теряет сноровку.
– Вы не понимаете, леди Рирдон. У меня есть обязанности, и на мне лежит ответственность…
Она закатила глаза:
– Да, да, вы Лев, ваш долг – защищать корону. Вашей жене грозит опасность, а…
Дейн стиснул ее запястье. Спору нет, хватать за руки чужую жену – неслыханное оскорбление, но ему было наплевать.
– Что вам известно о Льве? – Уилла выдернула руку.
– Я внучка прежней Кобры, болван. Я знаю о «Королевской четверке» больше вас! – Она прищурилась. – Если вы еще раз схватите меня своей лапищей, я пожалуюсь Натаниелю. Он живо размажет вас по стенке, будь вы хоть трижды норманном!
Она развернулась и в ярости бросилась вон из комнаты.
Маркус показался в дверях. Он уступил леди Рирдон дорогу, чуть не свернув себе шею, когда провожал ее взглядом.
– Что ты сделал жене Рирдона?
Неужели все женщины видели в нем какого-то мародера?
– Я с ней не согласился, – сухо ответил он. Маркус кивнул с глубокомысленным видом:
– А-а… Наверное, она считает, что ты сейчас должен прочесывать окрестности в поисках Оливии?
Дейн метнул в друга угрюмый взгляд:
– Не начинай.
Маркус всплеснул руками:
– Я не оспариваю твое решение. Но сам подумай! Она наверняка располагает сведениями о Химере, которые очень пригодятся разведке. Может, хотя бы поэтому ее стоит выследить?
– А может, это просто уловка, чтобы опять выманить меня из дому и оставить принца-регента одного?
Маркус удивленно моргнул.
– Опять? Разве не ты сбежал с ней из дома прошлой ночью?
– И за эту ночь я буду расплачиваться всю оставшуюся жизнь, – пробормотал Дейн себе под нос. Отвратительнее всего было то, что гнев оказался ненадежным другом. Гнев то и дело уступал место боли. Он чувствовал, что что-то потерял. Дейн уже начинал скучать по ее насмешливой улыбке и хрипловатому смеху, и…
Если бы ему удалось огородить свое сердце прочной стеной гнева, тогда он смог бы все спокойно обдумать. Но больше всего ему досталось от Георга.
– Ты кретин! Остолоп! Никчемная блондинистая туша! Мерзавец камердинер похитил твою жену, а ты тут же решил, что она удрала с этим выродком!