– Ты ручаешься, что твои представления… о любовной близости не выходят за рамки обычных? – Она устремила на него неожиданно пронзительный взгляд. – Видишь ли, я наслышана о таких вещах.
Гринли не удержался. Слишком уж она была обворожительной. Он напустил на себя озадаченный вид.
– Прости, ты не могла бы выразиться яснее?
Оливия и впрямь открыла рот, собираясь ответить, но, должно быть, что-то в лице Дейна выдало его. Глаза ее сузились.
– Не вижу ничего забавного. Ты знаешь, о чем я. Черт! Ну ладно.
Гринли развел руками, признавая свой промах.
– Знаю. И могу заверить вас, миледи, что я… э-э… совершенно нормальный человек. – Это не вполне соответствовало действительности, но сейчас не время поднимать этот вопрос. В любом случае она спрашивала не об этом.
Леди Оливия испустила долгий вздох и ласково улыбнулась:
– Что ж, очень хорошо. Садись, пожалуйста. Давай немного побеседуем.
До тех пор пока его молодая жена оставалась в тонюсеньком пеньюаре, тесемки которого держались на честном слове, Дейн был согласен часами сидеть напротив нее и беседовать о чем угодно. Оказывается, она куда соблазнительнее, чем представлялось поначалу, но эта потрясающая грудь сразу бросилась ему в глаза.
Придвинув стул от туалетного столика поближе, Гринли усадил в него Оливию, а сам занял кресло побольше. Не по-джентльменски, конечно, но не мог же он сейчас ей объяснять, что за свою жизнь сломал не один стул. Наклонившись вперед, Дейн уперся локтями в колени и принялся со знанием дела разглядывать жену.
«Вот уж воистину изумительная…»
– Мои глаза находятся чуть выше, милорд, – сухо заметила Оливия.
Когда Гринли оторвал взгляд от ее груди, лицо ее было каменным.
«Ага, она снова поймала меня с поличным». Дейн улыбнулся уголком рта:
– Примите мои глубочайшие извинения, миледи. Уверяю, у меня и в мыслях не было ничего, кроме восхищения.
Оливия вскинула голову:
– Даже не знаю, то ли сказать спасибо, то ли залепить пощечину, ведь положение мужа освобождает от соблюдения некоторых приличий…
Гринли уверенно кивнул:
– Ода.
Девушка рассеянно затеребила тесемку у ворота. Узел развязался окончательно, открыв еще один дюйм пухлой ложбинки. Гринли беспокойно поерзал на сиденье, кровь начала пульсировать в его чреслах. Похоже, эта затея с беседой оказалась каверзнее, чем он поначалу ожидал.
– Я почти ничего о тебе не знаю, – говорила Оливия. – К примеру, у тебя есть родственники, с которыми я должна буду познакомиться? Я обратила внимание, что нынче утром на свадебной церемонии не было ни души.
Родственники. Слово это не сразу пробилось сквозь пелену рассеянности к его сознанию.