– Я ненавижу Рождество в Фотрингеме, но это связано с традицией, начавшейся задолго до моего рождения.
– Но это ведь не значит, что ее надо продолжать бесконечно, правда? – прошептала Генриетта в ответ, с невыразимым волнением вдыхая аромат его дорогого одеколона.
– Нет, наверное, не значит. – Джед выпрямился и взглянул на нее сверху вниз. – Просто я никогда не брал на себя труд что-либо менять. Вечеринки, обеды, коктейли… В Фотрингеме они точно такие же, как и везде. – Он пожал широкими плечами, и этот небрежный жест лишний раз подчеркнул его силу и мужественность. Задумчиво глядя на девушку, он закончил: – И это Рождество.
– Когда я была маленькой – мне было, наверное, лет десять, – родители взяли нас с Дэвидом в Шотландию на Рождество, и мы целую неделю провели в коттедже посреди дикой природы, – медленно сказала Генриетта. Ей показалось, что она снова почувствовала запах морозного северного воздуха и пьянящий аромат хвои, опадающей с высоченных сосен, которые окружали их коттедж. – Мы с Дэвидом отлично провели время, играя в снегу и беззаботно резвясь. Отец тоже наслаждался каждой минутой отдыха – в отличие от матери. – Она слегка скривилась в ответ на внимательный взгляд Джеда. – Мать настоящий раб цивилизации и дня не может прожить без города.
– А где ваш отец сейчас?
– Он умер, когда мне было шестнадцать, – тихо ответила Генриетта. – Он был прекрасным человеком, но они с мамой так отличались друг от друга… Он любил огромные открытые пространства, а маму невозможно было вытащить на улицу, если погода не казалась ей идеальной. Странно, правда? Но они любили друг друга до самой его смерти.
– Значит, у вас было счастливое детство? – Его голос звучал по-прежнему спокойно и ровно, но какой-то едва заметный оттенок в интонации заставил ее насторожиться.
– Да, очень счастливое. – В кошмарные дни после смерти Мелвина она не раз благодарила за это Бога, зная, что надежный тыл не позволит ей окончательно потерять рассудок. – А у вас? – вдруг спросила она, не успев обдумать свои слова.
– Нет, совсем нет. – Генриетта не верила своим глазам: его лицо как будто моментально скрылось под темной маской, похоронившей его мысли и чувства и добавившей льда в его голос. – Принести вам что-нибудь выпить, Генриетта?
Он явно предупреждал, что не стоит развивать эту тему.
– Да, если можно. Лимонад или что-нибудь в этом роде, пожалуйста.
Она проводила его взглядом и вдруг ощутила прилив злости. Он заставил ее рассказать почти все о ее жизни, но стоило ей задать один-единственный вопрос, и ее тут же поставили на место! Какой же он нахал, первостатейный нахал! Мелвин действовал точно так же, пока совсем не запугал ее. Нет, когда Джед вернется, она прямо так ему и заявит.