– Да, здесь очень мило. – Клэр произнесла «мило» без всяких колебаний. – Я люблю необычные места, в своем особом стиле. Вот только жаль, – продолжила она, – что старинные здания превращают в рестораны и прочие заведения подобного рода, из-за этого мы теряем наше прошлое. Ты меня понимаешь? – Клэр смутилась. – Девяностые годы – это сплошная лихорадка, люди заняты погоней за деньгами и властью. И не останавливаются, чтобы задуматься над истинными ценностями.
– А я и не знал, что ты философ. И что ты лично считаешь истинными ценностями? – спросил он тихо, не отводя глаз от ее разрумянившегося лица.
Вернулся официант, неся бокалы с искрящимся розовым коктейлем, заказанным Романо; разговор прервался. Но едва они остались одни, Романо вновь спросил:
– И что же?
– Что я считаю истинными ценностями? – Клэр глотнула из бокала. Изумительный напиток. Набрав в легкие побольше воздуха, она сказала: – Это те ценности, с которыми я выросла: честность, радость бытия, семья...
– Ты считаешь, что люди, собравшиеся здесь, придерживаются других ценностей?
– Этого я не говорила. – Ей не понравился его едкий тон. – Но действительно думаю, что многие люди одержимы жаждой успеха и ради успеха приносят в жертву семью и друзей. Конечно, человек должен работать, чтобы добыть хлеб насущный, но атмосфера нынешнего века... я бы сказала, агрессивная. Слишком много требований к женщине. У нее должно быть красивое лицо, идеальная фигура. Да и к мужчине – тоже. Он должен иметь власть и деньги, иначе его не будут уважать. Стремление преуспеть во что бы то ни стало, оно везде и всюду...
– Гмм... – Романо задумчиво смотрел на нее, сощуренные черные глаза блестели. – Ты рассуждаешь слегка цинично.
– Ничего подобного! – вспыхнула Клэр. – Просто я не гляжу на мир сквозь розовые очки. Ведь половина населения земного шара голодает, потому что у другой половины – корыстные правительства. Люди вырубают леса, а из-за этого животные, птицы и насекомые исчезают с лица земли. И все – ради так называемого «прогресса»... – Клэр замолчала, смущенная его насмешливым взглядом.
– До чего же ты эмоциональная натура, – сказал он тихо.
– Пожалуйста, оставь свою снисходительность. – Клэр знала, что замечание ее грубовато и уж никак не в стиле предобеденного разговора, способствующего пищеварению, но не могла остановиться.
– Считаешь, что я смотрю на тебя сверху вниз?
– Ну да.
– А вот тут ты ошибаешься, – проговорил он со странной суровостью, которая не позволяла его перебить. – Я не смотрю на тебя сверху вниз, Клэр, скорее, наоборот. Я тебе завидую: не умею вот так болеть за всех, желать перемен к лучшему.