Областной комитет КПСС был в негодовании и ужасе, потому что как раз в это время он пришел к непоколебимому выводу: рисовать надо девиц в кокошниках и мужиков в лаптях! Ну и картины про то, как русский народ обижали — то татары, то поляки, то французы, а больше всех, конечно же, — евреи. Шуму было невероятно много, потому что в одночасье Абрахам из заурядного, никому уже не нужного мазилы превратился в средоточение идеологических баталий: кого же надо рисовать на этом историческом витке?!
Советская общественность участвовала в этих баталиях и активнейшим образом выясняла, где именно находится последнее прибежище подонка, а профессиональные художники продолжали называть Абрахама Циммермана все теми же гадкими словами. Потому что идеология в его последних картинах и была, может быть, другой, но вот качество произведений они оценивали точно так же.
В ходе всех пертурбаций, правда, престарелого Абрахашу вывезли-таки на землю предков, но там он испытал, пожалуй, самое сильное разочарование. Мало того, что все его прежние заслуги никого больше не интересовали. Но и наваять новых монументов он не мог, потому что их никто не покупал.
Жаждущий трудов на сей ниве, Абрахам написал письма президенту Израиля, в Кнессет, в министерства культуры, просвещения и почему-то еще сельского хозяйства. Ответов не было.
Абрахам «изваял» полотно «Героическая оборона Голанских высот» (15 на 10 метров), на которой израильские солдаты с благородными лицами крушили в лапшу невыразимо мерзких палестинцев, и пытался сбыть его правительству. И это не увенчалось совершенно никаким успехом. В Израиле, к ужасу Абрахама, все — и правительство, и население — были в чем-то очень похожи на художников из Карска: всем в этой ужасной стране оказалось плевать на идеологию, а вот качество и профессионализм почему-то оценивались высоко…
Внуки старого дурака оказались современнее — решили забыть, что в СССР их неизвестно за какие заслуги считали врачами, и занялись старым семейным делом — стали тачать сапоги. Это принесло им весьма длинные шекели, и парни даже вскорости купили себе собственные лавки.
А Абрахам был уже старенький и перестроиться никак не мог. Патологическое неумение жить честным трудом заставило его искать приработка в стране, которую он уже довольно давно называл не иначе, как Страной дураков и о скотской сущности народа которой высказывался витиевато и подло. К его счастью, нашлись и заказчики. И сидя в городе Офоким, на самом юге Израиля, в тени тропического беленького домика, он все мазал и мазал холсты, «ваяя» новые и новые творения.