— А Петра нет с ним? Куда мой толстяк задевался? Здравствуй, Харитоныч. Ты не приболел?
Эксперт «мойдодыров» приблизился, не поднимая глаз и теребя подол красной футболки, точно монашек четки.
— Здравствуй, Диночка, — сказал он робко, глядя в угол. — Рад тебя видеть…
— Что это с тобой, Харитоныч? А Петруша где?
— Нету больше с нами Петруши, Диночка… — замогильным голосом ответил Харитоныч и жалобно всхлипнул.
— Так я и чувствовала… — побледнела Дина и опустилась на поребрик дорожки.
— Не с нами теперь Петруша… — продолжал Харитоныч. — Он нас, грешных и нечистых, променял на лучшее общество…
— Харитоныч, что ты городишь?! — воскликнула Наташа. — Рассказывай толком!
Глухонемой подошел к ней, угукая, улыбаясь, гордо показывая на сияющий в синеве летнего неба стеклянный купол оранжереи.
— Сейчас, Альбертик… — рассеянно погладила его девушка по смуглой руке. — Вижу, вижу, молодец… Сядь вот тут и помолчи, умница… Говори, Харитоныч, что с Петрушей? Он умер от ушибов?
— Он не умер, — запричитал Харитоныч, как пономарь сельской церкви, — он ушел от нас…
— Так он ушел, потому что свалился с купола и ушибся? — продолжала наседать Наташка, в то время как Диана молча смотрела в рот Харитонычу.
— Да, — скорбно подтвердил Харитоныч. — А также оттого, что Дина его не любила, заставляла делать тяжелую-я опасную работу…
— Не поняла, — заговорила наконец Диана. — Он что, наложил на себя руки?
— В каком-то роде…
— Старый пень! Хватит надо мной измываться!
— Прости меня, Диночка… Но я ничего не мог поделать…
Подруги насели на Харитоныча, и он в конце концов связно рассказал о том, что, увидел, заглянув на квартиру Петра.
Дверь ему открыла мама Петруши, маленькая сухонькая старушка со злобным лицом.
— Покатился клубочек далеко-далеко… — сверкая глазками, запричитала она. — За синие моря, за темные леса, за глубокие горы!.. И боль за ним покатилася!..
Она так завыла, что Харитоныч попятился.
— Простите… А Петенька дома?
— О, да-а! — воскликнула старушка. — Наконец-то он дома! Он одумался!
— Харитоныч! Это ты? — позвал из комнаты слабый голос. — Проходи…
Петруша лежал на диване под тремя одеялами. Пот градом катился с него. На желтенькой стриженой макушке страдальца лежал высушенный мышиный хвостик. В пухлой руке Петр вяло сжимал кошачью лапку. Возле дивана стоял стул, покрытый газеткой и уставленный баночками со снадобьями. В квартире отчетливо пахло паленой шерстью.
— Не обращай внимания, — ответил Петр на немой вопрос Харитоныча. — Это мама заговор снимает. Она считает, что Дина меня заговорила, потому что она ведьма. Маманя снимет заговор, и я снова стану прежним Петрушей. А Динины вещи она уже сложила вон там, в уголок у двери.