Саймон скрипнул зубами, чувствуя себя неуютно, оттого что оказался слишком похож на мужчину, которого Эмилия справедливо ненавидела.
— Похоже, что сегодня у нас вечер воспоминаний, — усмехнулась Эмилия. — Может быть, теперь вы мне расскажете, откуда у вас этот шрам?
Саймон изобразил ухмылку:
— Какой вы имеете в виду?
— У вас не один шрам?
— Есть еще несколько маленьких. Эмилия нахмурилась и возразила:
— Я бы не назвала этот шрам на плече маленьким.
Саймон потер пальцами рваную отметину выше ключицы. До сих пор, когда погода становилась холодной и сырой, старые раны все еще болели. Но от воспоминаний было еще больнее.
— Эту небольшую памятку я привез с собой с Пиренейского полуострова.
— Так вы действительно воевали?
— Вы удивлены? Эмилия пожала плечами:
— Я и не знала, что в армии служат негодяи.
— Да, иногда они оказываются там по ошибке.
— Это, должно быть, довольно ужасно.
— Война вообще довольно ужасная вещь.
— Да, — девушка посмотрела на него, — а теперь война идет между нами.
Саймон вздохнул. Он бы предпочел, чтобы между ним и этой девушкой возникло нечто другое, а не вражда.
— Я бы не хотел, чтобы вы считали меня своим врагом.
— Боюсь, вы не оставили мне выбора. — Она отвернулась и положила ноги на узкую кушетку. — Это война, и я не собираюсь сдаваться.
«Война»! Милая девушка не имела понятия, что значит это слово. Оставалось надеяться, что она никогда не узнает этого.
— Спокойной ночи, моя дорогая.
— Я не ваша дорогая.
— Именно «моя», — Саймон посмотрел на Эмилию и встретил ее гневный взгляд. — Вы моя, пока не найдете способа избавиться от меня.
— Вы можете улыбаться своей самодовольной улыбкой сколько угодно, сэр-негодяй.
— У меня такое чувство, будто вы хотите доказать мне, что вы достойный противник, миледи.
Эмилия с вызовом посмотрела на самозванца, претендующего на звание ее мужа.
— Вы даже не представляете, как я это сделаю, милорд.
Саймон перевернулся на спину и, нахмурившись, уставился в потолок. Конечно, Эмилия права. Они враги. Ему нужно сосредоточиться на деле, а не на рыжеволосой красавице, которая может зажечь кровь единым взглядом. Женщины умеют быть вероломными, мужчины остаются верными себе. Связь с такой незаурядной женщиной может оказаться смертельно опасной.
Он повернул голову на подушке, посмотрел на Эмилию, уже лежавшую свернувшись клубочком под шелковым покрывалом, и вновь вспомнил, как держал ее в своих объятиях, вспомнил тепло и аромат ее кожи. Саймон разочарованно вздохнул. Ее отец вполне мог оказаться тем самым негодяем, которого разыскивают, а он, Саймон, вполне может стать человеком, который пошлет Хью Мейтленда на виселицу. Любая мысль о будущем с Эмилией глупа. А глупость в его деле недопустима.