Ей нужен был Кольм.
Сложившаяся ситуация беспокоила Франческу больше, чем ее проблемы в отношениях с тетей Идой. Но о тете Иде она не хотела думать. В ушах звучал ее язвительный голос: «Какая глупость – везти тебя в Германию. Что тебе это дало? И чего тебе это стоило? И чего это стоило мне?»
Все разговоры тети Иды заканчивались ее персоной, словно она была своего рода нравственным ядром, вокруг которого вращались остальные, а тетя Кларисса служила для нее просто фоном.
Что бы Франческа делала без поддержки Клариссы? Ведь так тяжко было жить, когда пронзительные глаза тети Иды следили за каждым ее шагом, осуждали каждое ее слово.
Когда Кольм все-таки уехал, наступили кошмарные дни. Франческе казалось, будто она ходит по краю пропасти. Один неверный шаг... Тетя Ида не спускала с нее глаз, пытаясь поймать... на чем?
Кольм оказался прав. Переубедить тетю Иду было невозможно. Франческа смирилась с тем, что ее теперь называли Фрэнсис, и больше не возражала.
А вот от рисования не смогла отказаться. Тетя Ида неохотно уступила, и то лишь благодаря Клариссе.
Зато она всячески пыталась подавить остальные творческие порывы девочки.
И Франческа терялась в догадках, почему тетя Ида разрешила ей поехать в Германию и взять заказ на портрет. Возможно, потому, что этого хотел Кольм, любимый племянник, который был для тети Иды светом в окошке. Или же ее уговорила тетя Кларисса, заставив понять, что ее возражения просто нелепы, что это прекрасный шанс для Франчески, а Кольм и защитит ее, и позаботится о ней.
Если бы только тетя Ида знала...
Кольм договорился, чтобы ее встретили на вокзале и доставили в пансион. Он прислал немного денег и записку с каким-то невнятным обещанием появиться, как только состояние здоровья кайзера Фридриха улучшится. А пока об этом не может быть и речи.
Но с тех пор прошло два месяца. Фридрих умер, несмотря на все усилия врачей, а Кольм так и не появился.
А теперь вот не стало Сары...
Внезапно она осталась совершенно одна; все хлопоты по уходу за Сарой были позади, напряжение спало, и сейчас Франческа чувствовала себя так, словно ее лишили корней, словно забота о Саре была единственным смыслом ее жизни, и теперь она никому не нужна.
Да, именно этим она и жила, последние месяцы. И еще сознанием того, что вырвалась от тети Иды. Хотя ее присутствие представляло собой определенную стабильность, ведь Франческа всегда знала, чего от нее ждать.
А сейчас все изменилось. Здесь все было чужим, незнакомым. Лишь извечная уверенность в том, что Кольм придет за ней, давала ей силы жить.