И в самом деле, Брэнди выглядела великолепно в своем синем костюме от Дольче и Габана, белом свитере с капюшоном и туфлях-лодочках. Тиффани вчера пустила в ход кредитную карту, которую ей дал Чарлз Макграт, сказавший, что он убедительно просит их побаловать себя шопингом в качестве психотерапии. Брэнди хотела отказаться, зная, что дядя Чарлз состоял в сговоре с Роберто, но она должна была что-то сделать с испорченной прической. Окаянный нож Джозефа Фоссера скосил два дюйма ее волос, и Брэнди нужно было срочно попасть к парикмахеру.
Поэтому они с Тиффани отправились в косметический салон. Парикмахер поначалу пришел в ужас, но потом на него нашло творческое вдохновение, и его безумный порыв реализовался в асимметричной стрижке. В результате Брэнди стала похожа на француженку. Маникюр и шопинг не пропали даром, и вскоре обе женщины считали, что на личном фронте дела обстоят не так уж паршиво.
Разговор с Ким, однако, не способствовал улучшению их восприятия жизни. Ким, обезумевшая от своей любви, хоть и пыталась как-то выразить им свое сочувствие, совершенно очевидно была невосприимчива ни к чему, кроме собственных радостей.
Когда Брэнди вошла в здание «Макграта и Линдоберта», охранник, не спрашивая удостоверения, замахал ей рукой, чтобы она проходила.
– Не беспокойтесь, мисс Майклз. Я знаю, кто вы.
Брэнди кивнула и улыбнулась. Понятное дело, после того происшествия в лифте ее знает каждый охранник.
Пока лифт поднимал ее на двадцать седьмой этаж, она прикрыла глаза, стараясь не думать о падении. Но когда ум Брэнди избавился от этих мыслей, ее ожидали другие трудности. Она вспомнила себя и Роберто на полу лифта и вновь содрогнулась от не покидавшего ее отчаяния.
Что хорошего от любви, если этот мужчина лживый подонок?
Она задавала этот вопрос матери. Но Тиффани, продолжавшая принимать цветы и подарки, махала рукой и говорила:
– Может, он и лживый подонок, но лживый подонок с отличным вкусом.
– Мы не оставим у себя весь этот хлам, – отвечала Брэнди, глядя на открытые коробки с украшениями, хрусталем, предметами искусства и книгами, специально подобранными для нее.
– Конечно, мы недовольны им, но не портить же из-за этого себе настроение! Дорогая, нужно наслаждаться подарками. Ведь мы хотим сделать больно ему – не себе!
Даже при вновь обретенном согласии с матерью Брэнди задыхалась от негодования, не знала, как ей на это отвечать.
Двери лифта открылись, и в коридоре кто-то крикнул:
– Она здесь!
Брэнди открыла глаза и увидела ряд выстроившихся людей – адвокатов, клерков, секретарей. И все они смотрели на нее. Она приготовилась к новым трудностям, но вместо этого услышала звук, которого никогда не ожидала от них услышать. Ей аплодировали!