Николь наклонила голову. Она хотела быть женой Гиллиама. Но сумеет ли она не превратиться в глупую идиотку, раболепствующую курицу? Не вести себя так, как ее отец вел себя со второй женой, готовый потерять себя?
– Я не позволю этого, – хрипло прошептала она. Но как можно помешать этому, если она так влюбилась в Гиллиама и неудержимо тянулась к нему?
Ее взгляд упал на пояс, лежавший у ног. Этот глупец оставил свой кинжал в ножнах. Быстро, как кошка, Николь наклонилась и схватила его. Пальцы стиснули рукоять. В два прыжка она оказалась возле кровати и посмотрела на мужа сверху вниз.
Он перевел взгляд с ее лица на нож, потом снова на ее лицо. В его глазах не было ничего, кроме печали. Сердце ее заныло, когда она представила себе его страдания, но, подавив возникшее было чувство жалости, медленно подняла кинжал.
Не спуская глаз с острого блестящего лезвия, он положил руки на одеяло, открывая грудь для удара.
Гиллиам не собирался бороться за свою жизнь. Его спокойствие лишило ее сил.
– Я хочу тебя убить, – прохрипела Николь.
– Я знаю, – спокойно ответил Гиллиам. Смирение в его голосе разрывало ее сердце на части.
– Ты должен бороться! Сопротивляться! – воскликнула она.
– Зачем? Ты же меня ненавидишь. А я не хочу жить с твоей ненавистью.
Бесстрастный голос пронзил ее, как кинжал, которым она собиралась проткнуть его сердце.
– Ты должен бороться, а потом заставить меня перестать тебя ненавидеть. – Николь ахнула, услышав свои собственные слова. Смутившись, она опустила руки.
– Разве мне такое под силу? – Надежда, вспыхнувшая в глазах Гиллиама, облегчила боль ее сердца. Ее охватила паника, ей захотелось приласкать мужа, почувствовать его объятия. Жизнь без него станет скучной и пустой.
– Нет, не под силу! Я ненавижу тебя! – Она отбросила кинжал, отвернулась и метнулась в угол. Николь прижалась щекой к твердому холодному камню, на глаза навернулись слезы. Он владел ее телом и душой, а она любила его за это.
Веревки, поддерживавшие матрас, застонали, когда Гиллиам вставал с кровати. Он подошел к ней и обнял, прижав к груди. Потом коснулся губами ее плеча. Жар его тела проник в нее, смешавшись с жаром, который пробудил в ней его поцелуй.
– Я тоже люблю тебя, моя дорогая, – пробормотал он тихо.
– Я не люблю тебя, – солгала она, ее губы дрожали. – Я говорю тебе, я не буду тебя любить. Ты ужасный нахал, ты все время смеешься надо мной. Ты хочешь держать меня на коротком поводке, как своих животных.
Он тихо засмеялся.
– Ах, если бы это была правда, может, тогда я бы воспитал тебя, как Ройю, научил бы командам “сидеть” и “стоять”. – Он коснулся щекой ее затылка. Оба молчали. – Ты ошибаешься, дорогая. Это ты меня держишь на поводке.