Сэм собиралась спросить что-то о кольце, но вдруг осознала, что в бассейне стало как-то очень тихо. Она оглянулась. Все дети выстроились вдоль ближайшего бортика бассейна и с напряженным вниманием прислушивались к разговору.
Джек тоже заметил образовавшуюся публику, и внутри его словно включилась программа действий: он широко улыбнулся, демонстрируя обаяние и то, какой он свой парень, и спросил:
– Как вы себя чувствуете в новой школе?
– Н-нормально, – отозвался Грег.
– Это хорошо. – Джек перевел вопросительный взгляд на Лили, и Саманта напряглась. Она очень хотела надеяться, что девочка постарается быть вежливой. Лили прищурила глаза, обведенные черным косметическим карандашом, и, слегка пожав плечами, улыбнулась.
– Спасибо, все хорошо, – ответила она. – Хотя снобов там хватает.
– Они есть везде, – отозвался Джек. – Но, как гласит наша конституция, все люди равны. Более того, за твое обучение заплачены те же деньги, что и за их, поэтому ты имеешь такое же право учиться в этой школе. Если ты все время будешь напрягаться по этому поводу, то доставишь им удовольствие. Я бы на твоем месте не стал этого делать.
– Ну да, я понимаю, – протянула Лили. Потом, оживившись и быстро стрельнув глазами в сторону матери, сказала: – Скажите, Джек, а вы когда-нибудь ходили на концерты в Филд-Хаус?
– Лили… – начала Саманта. Она прекрасно поняла, к чему вели эти расспросы.
– Пару лет назад я слушал там «Ю2», – невозмутимо ответил Джек.
– Bay! – Глаза Лили округлились.
– Говорят, весной приедет группа «Наин инч нейлз». Может, вы все хотели бы сходить?
– Ну, я был бы не против, – протянул Саймон, изо всех сил стараясь скрыть волнение, хотя глаза его немедленно сделались круглыми.
– Я посмотрю, можно ли будет достать билеты. А пока прошу извинить – у меня деловая встреча.
Толливер попрощался с Монти и детьми, и Саманта пошла проводить его до двери. Сзади послышался потрясенный голос Саймона:
– Не верю я, что он сможет достать билеты. Врет он все! Просто выпендривается.
Джек шел по галерее, которая соединяла дом с помещением бассейна, а Сэм таращилась на него, не в силах отвести взгляд от его фигуры и пользуясь тем, что он не может видеть ее лица. У самой двери Толливер обернулся и, подмигнув, сказал:
– Не вздумай надеть тапочки с вечерним платьем. И постарайся не падать в обморок, когда я поворачиваюсь к тебе спиной.
Когда наконец закончился этот ужасно длинный и трудный день, Кристи вернулась в свой офис в здании Десятого телеканала и плотно закрыла за собой дверь. Постанывая от облегчения, она расстегнула молнии на сапогах. Красота требует жертв, а сапоги из змеиной кожи на шпильке – писк сезона, и потому она просто вынуждена их носить. Но как же это похоже на пытку испанской инквизиции! Некоторое время Кристи растирала стопы и шевелила пальцами, чтобы восстановить кровообращение. Потом вздохнула – все хорошо не бывает: боль в ногах прошла, но зубы мудрости по-прежнему ныли. Она понимала, что когда-нибудь нужно найти время и мужество, добраться до дантиста и избавить себя от этой ноющей боли. Просто-напросто удалить зубы. Но пока свободного времени не было.