— Вот теперь мы поменялись ролями: вы сами стали моей спасительницей, — рассмеялся он.
Протянул руку и отвел с Кириного лба прилипшую прядь. Пальцы у него оказались неожиданно сухими и теплыми.
Ей казалось, что она уже забыла это: ощущение присутствия мужчины в ее жизни. Это было, но один раз, и так давно! Сейчас, сидя с ногами на подоконнике — она сама не заметила, что приняла эту детскую позу, — Кира прислушивалась к шуму душа за стеной и гнала от себя липкие, горькие воспоминания…
«Тот», единственный человек в Кириной жизни тоже любил принимать душ.
Они и познакомились, можно сказать, в душе — взбешенная тем, что на кухонном потолке опять — в который раз за неделю! — расползается мокрое грязное пятно, Кира поднялась на пятый этаж — они с мамой жили на четвертом — и забарабанила в неряшливую дверь с висящими тут и там неровными полосами дерматиновой обивки.
— Кто стучится в дверь моя? — отозвался веселый голос с наигранным кавказским акцентом.
— Откройте немедленно! Вы нас затопили!
— Ого! Дама! — удивился голос.
Дверь заскрипела замками и открылась — на пороге стоял Прекрасный Юноша — точь-в-точь такой, каким его обычно изображают в книжках с девчачьими сказками. Высокий, стройный, светловолосый и голубоглазый. С его божественного мускулистого тела вполне можно было лепить всех римских богов по очереди. Эту деталь — про тело — выдавало очень простое обстоятельство: на Прекрасном Юноше было только маленькое махровое полотенце, обернутое вокруг мускулистых чресел.
— Чем обязан? — осведомился он очень приветливо. И посмотрел на Киру так, что ей стало нестерпимо стыдно своего старенького домашнего халатика с большущей булавкой на месте оторванной пуговицы. Халатику было никак не меньше семи лет, он доходил девушке до середины бедра, открывая большой простор для изощренной мужской фантазии.
— Вы нас затопили! И уже не в первый раз! У нас весь потолок мокрый по вашей милости — можете пойти посмотреть! -сердито выговорила Кира.
— Зачем? — удивился он. — Я вполне вам верю, милая девушка.
— Так перестаньте!
— Что?
— Воду лить!
— Это выше моих сил, — признался прекрасный юноша. — Я, красавица, обладаю «одной, но пламенной страстью»: обожаю принимать душ.
— Тогда надо вызвать мастера! Пусть он посмотрит, что там у вас не в порядке.
— Боюсь вас разочаровывать, моя хорошая. Никакого мастера вызывать я, конечно, не буду.
— Почему?
— Не хочу, — просто признался он. И улыбнулся. У него была абсолютно обезоруживающая улыбка.
Кира растерялась. Она совершенно не представляла себе, что должна сейчас делать.