Сайласа Дарси погубили Ван Дорн и Мерриуотер — вот как следовало бы сообщить в докладной. Дарси бил фашистов в Германии, а они подстерегли его на родине, одурманили, обрекли на постыдную смерть…
В Карашехир въехали утром. Сухой ветер гулял по улицам, шевелил траву на крышах окраинных мазанок. К базару тянулись ишаки с поклажей, фургоны. На площади, у полицейского управления, дремал на козлах фаэтонщик, женатый на русской. «Агент красных», — вспомнил Бирс и усмехнулся.
На крыльце гостиницы, на рваной бурке храпел привратник. Бирс перешагнул через него, поднялся в свой номер.
На диване, свесив руку, ничком лежал светловолосый юноша.
Томми! Приехал-таки! Бирс осторожно закрыл за собой дверь, тихо прошел к креслу, сел и повернулся к спящему. Бирс думал о Мерриуотере, о Ван Дорне, дьявол их возьми, а вот о Томми и не вспомнил ни разу.
Он ведь обещал отцу приехать. И вот он здесь и больше, чем другие, имеет право знать всё…
Конечно, ему уже сказали о смерти отца. Бирс нагнулся, поднял с пола носовой платок с зеленой каемкой. Томми плакал. Он вытер слезы, потом заснул и выронил платок. Вот-вот он проснется. Бирс отвел глаза. Не надо смотреть на спящего. Это ведь неприятно и даже страшно — проснуться и встретить чей-либо взгляд.
Что же сказать Томми? Может быть, пощадить его, придумать что-нибудь? Неравную схватку на границе или иное что в том духе, в каком начал писать Сай? Дать отцу Томми другую смерть?
Томми спит, ноги в цветных франтовских носках крепко уперлись в валик дивана. Это и хорошо, что спит, — надо ведь придумать сказку. Взгляд Бирса скользнул по фигуре Томми, по зеленой коже его куртки, форменной куртки военного покроя. Нет, к черту! Никаких сказок! Томми вырос из них. Такие сказки опасны для взрослых, они могут убаюкать до смерти! Правду, только правду! Пусть он знает все: об изломанной жизни отца, о заговоре убийц, о Брайте, о Рифате…
Но как же… Рифат на воле, над ним никто не властен теперь, кроме его совести. Он не на службе. Ему-то легко!
Бирс заколебался. Ему представилось холодное лицо Мерриуотера, его презрительно оттопыренная губа. Лицо истязателя. А за его спиной — могущественный Ван Дорн. Может быть, все-таки ради Марджери, ради детей не ссориться с ними пока? Устроить как-нибудь иначе…
Тетрадку Сая можно спрятать в его комнате. Заложить за изразец печи, например. Там как раз хватит места. Очень вероятно, Дарси там и хранил свои записки. Да, спрятать, пригласить Томми, намекнуть ему только и под каким-нибудь предлогом выйти, оставить одного. Он сообразительный парень…