— Боже упаси! — воскликнула миссис Меривейл. — Он не того сорта человек, с кем мы хотели бы общаться!
— Человек с блестяще управляемым имением, счастливыми арендаторами и довольными слугами — это тот сорт людей, общения с которыми вы хотели бы избежать? — отрезал Алек.
Миссис Меривейл в изумлении посмотрела на него, а Кэтрин осторожно заметила:
— Мама, ты говоришь о друге его сиятельства. Мы ничего не знаем об этом человеке, кроме сплетен, поэтому не стоит спешить с осуждением. — При этом она подарила Алеку такую улыбку, которая напомнила ему, почему он предпочел эту женщину всем другим.
— Спасибо, — поблагодарил Алек.
По крайней мере Кэтрин сумеет оценить достойные восхищения качества Дрейкера. Миссис Меривейл и ей подобные никогда не смогут этого сделать; эти глупцы смотрят только на внешние проявления характера человека. Охотник за состоянием, притворившийся богатым, принят ими сразу, а вот для респектабельного ответственного джентльмена, допустившего несколько ошибок в прошлом, двери высшего общества оказались закрыты.
Алек не мог спокойно относиться к проявлениям подобного лицемерия и отсиживаться в деревне со своей молодой женой, которая разделяла его мнение о светском обществе.
— Знаете, милорд, я впервые слышу о ваших друзьях, если не считать мистера Франшу. Да и о своей семье ты мало рассказывал. У твоей матери тоже были черные волосы? Или ты позаимствовал цвет волос от отца?
— Я в значительной степени похож на отца, — ответил Алек, пытаясь скрыть иронию. Слава Богу, Кэтрин не увидит портрета старого герцога до того момента, пока они не поженятся. — Только волосы у меня черные, как у матери.
Кэтрин задумалась.
— Жаль, что я не видела твоих родителей.
— Матери ты бы понравилась. Будучи робкой сама, она завидовала женщинам, которые смели высказывать свое мнение.
Вероятно, Кэтрин высказала бы в лицо принцу все, что думала о нем, и избежала бы совращения. Но в таком случае не родился бы Алек.
Рядом раздался громкий храп. Взглянув на задремавшую мать, Кэтрин сказала с улыбкой:
— Я, напротив, любила бы твою маму зато, что она была робкой. Видит Бог, я страдала как раз совсем от другого.
— В связи с этим я вспомнил, как ты говорила об обязанности писать письма. Что конкретно ты имела в виду?
Кэтрин пожала плечами:
— Я веду переписку с экономкой в Меривейл-Мэнор в отношении детей. Я предпочитаю сама утверждать расходы с учетом наших скудных средств и рассматривать просьбы слуг на время их отпусков или поездок с целью навестить родственников.
— Иными словами, ты ведешь хозяйство.