– Так и погиб ваш отец? В сражении?
– Нет, – только и сказал он. Он не собирался рассказывать Амелии, как умер его отец.
Достаточно и того, что об этом знает весь Балтимор и что сам он узнал об этом слишком поздно, чтобы предотвратить беду.
Они наконец доплыли до шебеки. Лукас предложил Амелии первой подняться по веревочной лестнице на тот случай, чтобы успеть подхватить ее, если она оступится и сорвется, однако она поднималась ловко, словно кошка, и так быстро, что он не успевал следить за движениями ее соблазнительных бедер и маленьких ног в туфельках и шелковых чулках. Добравшись до самого верха, она села на поручни, потом легко перекинула через них ноги и скрылась у него из глаз.
Лукас ругнулся и как можно быстрее поднялся по лестнице сам.
– Проклятие! Амелия, подождите же…
– О, Лукас! – воскликнула она. – Это поразительно! Он перебрался через борт и огляделся. Она права. Какие чистые, красивые линии и почти изящные шпангоуты. По сравнению с этой газелью большинство военных кораблей выглядят как тяжелые, неуклюжие на вид слоны.
– Будьте повнимательнее, следите за тем, куда ступаете. Каблучки ваших туфелек могут застрять в щелях настила, а тут еще люки и весла...
– Весла? Но ведь это парусное судно.
– Да, но оно становится более подвижным и поворотливым при помощи весел. Благодаря этому шебека может атаковать военные корабли, на которых пушек вдвое больше. Но шебека не должна оставаться долго на одном месте, иначе ей грозит опасность взлететь на воздух от бортового залпа тяжелого военного корабля. Она слишком хрупкая для того, чтобы выдержать такое нападение. Амелия посмотрела на палубу.
– Я понимаю. Эти вот шпангоуты не из дуба. Во всяком случае, не из английского дуба. Они скорее из вечнозеленого дуба, который растет по всему Средиземноморью. Не думаю, чтобы древесина оливы была достаточно прочной для...
– Я не специалист по лесам Алжира, – перебил ее изумленный Лукас. – Не мог бы утверждать это с уверенностью.
Спохватившись, Амелия изобразила испытанную наивную улыбочку:
– Так, может, это балзовое дерево? Оно очень плавучее. Нет, возвращение «Амелии разумной» – это для него слишком!
– Перестаньте! – прорычал Лукас.
– Что перестать?
– Прекратите разыгрывать передо мной дурочку.
– Простите?
– Хлопанье ресницами, глупые улыбки и нелепые до смешного замечания – это же не вы, и мы оба это понимаем. Так что перестаньте, ради всего святого. В этом нет нужды, я знаю, к чему вы клоните.