– Пират прибегнул бы к прикосновению, – сказал он и накрыл ее груди – обнаженные! – ладонями.
Потом он обнял ее за талию одной рукой, привлек к себе и осыпал быстрыми нежными поцелуями шею, другой рукой продолжая ласкать грудь. И это вызвало у Амелии новую бурю неизведанных до сих пор, странных, ошеломительных эмоций. Да ведь она стала бесстыдной, совершенно бесстыдной, и хотела большего, еще не понимая, чего она хочет, каких ощущений ждет. То, что она бесстыдна, Амелию почему-то не волновало. Она отдавалась ласкам Уинтера охотно и радостно.
– Достаточно ли вам такого приключения, дорогая? – пробормотал Лукас, прижимаясь лицом к ее шее. – Или вы хотите большего?
Его ищущие, полуоткрытые губы коснулись ее груди, и от этого поцелуя у Амелии перехватило дыхание. Большего? Хочет ли она большего?
– Позвольте мне показать вам... дать вам попробовать... – продолжал бормотать он почти невнятно, и Амелия едва не теряла разум.
Как же справляются с таким женщины-шпионки? Как им удается использовать чувственные ухищрения для того, чтобы получать нужные сведения, если эти ухищрения на:-столько подчиняют себе рассудок?
Лукас превратил ее в некое странное создание, лишенное всякого самообладания. Тело ее содрогалось и горело огнем.
Словно догадываясь о том, что она чувствует, он расстегнул платье у нее на спине, потом решительным жестом запустил под него руку, добрался спереди до не прикрытого корсетом интимного местечка и тронул его сквозь тонкую ткань нижней сорочки.
Ошеломленная этим, Амелия все же смогла выговорить, заикаясь и дрожа:
– Вы... уверены, что... пират... чувствовал необходимость... обследовать свою пленницу... и таким способом?
Лукас дышал шумным стаккато.
– О да, особенно если пленница была такой строптивой.
– Что? – еле выговорила она в полном изумлении. – Вы еще называете меня строптивой?
– Вы дразните меня вот уже два дня. Всего несколько часов назад вы забавлялись тем, что наделяли мою саблю преимуществами, в которых намеревались отказать мне. – Лукас приблизил свои губы к ее губам, но не поцеловал Амелию, а добавил прерывистым шепотом: – Вот так, моя дорогая, я собираюсь дать вам почувствовать, как это бывает на самом деле.
Он припал к ее губам, в то время как его дьявольские пальцы быстро двигались там, у нее внизу. В неистовом экстазе Амелия прижалась всем телом к Лукасу. Боже милостивый... да что же это он делает с ней?
Его пальцы были такими же крепкими и уверенными, как его поцелуи, и Амелия вдруг ощутила нечто постыдное: ее сорочка намокла. Уинтер, конечно, тоже почувствовал это.