Он должен смирить свою гордыню.
Она искоса взглянула на четкую линию его челюсти. Такого, пожалуй, не заставить поступиться гордостью.
Она обязана сделать это ради него. Тесс тут же мысленно поклялась себе сделать это и скрепила клятву крепким пожатием руки мужа. Она добьется его примирения с родителями, пусть даже это будет единственный стоящий поступок за всю ее жизнь. Она не позволит ему сходить с ума от сознания собственной вины, как это делает Имоджин.
Служба шла своим чередом, прерываемая только звуками рыданий, раздававшимися то здесь, то там по всей церкви. Только со скамьи, позади которой сидела Тесс, не доносилось ни звука: Имоджин и леди Клэрис сидели в напряженных позах, храня молчание.
Когда они собрались у дверей склепа Мейтленда, поднялся ветер. Поля черной траурной шляпки Тесс хлопали на ветру, мешая ей слышать слова священника. Когда ветер стих, она услышала, как епископ сказал: «Блаженны мертвые, умирающие в Господе; они успокоятся от трудов своих, и дела их идут вслед за ними»[8].
Трудно было представить себе лорда Мейтленда успокоившимся. Он никогда не находился в состоянии покоя, всегда куда-то спешил, даже если просто о чем-то разговаривал.
Тесс судорожно глотнула воздуха и оперлась на Лусиуса. Он наклонился к ней и тихо спросил:
— У тебя голова закружилась? Не хочешь ли ненадолго отойти в сторонку?
Причины оставаться у могилы у нее не было. Имоджин держала под руку леди Клэрис. Они обе не отрывали взгляда от гроба Дрейвена. По их лицам было невозможно что-либо прочесть. Тесс ничем не могла помочь ни той ни другой.
Она кивнула Лусиусу, и они, отойдя в сторону, направились по тропинке к старой каменной скамье. Усевшись, Лусиус укутал Тесс полой своего плаща и притянул ее к себе.
— Может быть, дать носовой платок? — спросил он.
— Нет, — ответила она и продолжила, потому что должна была высказать это вслух: — Мне ужасно жаль и Имоджин, и его мать… Но… — По ее щеке скользнула слеза, хотя она поклялась никогда больше не плакать.
— Я понимаю, — сказал он. — Ты горюешь из-за того, что тебя отвергла твоя сестра.
Она горестно вздохнула.
— Я просто не понимаю, почему я ей стала не нужна, — прошептала она сдавленным голосом. — Почему она больше не любит меня? Я не имею никакого отношения к смерти ее мужа!
— Я знаю, — сказал он. — Уверен, что Имоджин придет в себя, Тесс.
Он привлек ее еще ближе и, наклонив голову, легонько поцеловал в губы. Было в его прикосновении нечто такое, что, несомненно, придавало ей силы.
— Позволь мне признаться: я очень рад тому, что ты со мной. Я понимаю, что ты предпочла бы остаться со своей младшей сестрой, но поверь, Тесс, я рад, что ты не с ней, а со мной.