«Не могу я отогнать чувства, которые вдруг приходят ко мне, – думал он. – Я знаю, что больше никогда не увижу Гарольда и Вилли, и что корабль в заводи не развалится, пока с него не снимут носовое украшение. Отец и мама мне не верят, но когда-нибудь они поймут».
С поля до него долетели крики подростков, он помахал им рукой, рассмеялся и, забыв о своих мыслях, побежал вниз.
Гарольд собирал чемодан. Закрыв его, он выпрямился, вздохнул и посмотрел из окна на гавань.
«Я вернусь, – прошептал он. – Через год-другой Лондон маме надоест, и все мы снова будем жить здесь, Вилли, Джени и я. Это земля моего отца, моего деда и прадеда. Мы тоже принадлежим ей, нас так же не отнять у нее, как Вилии не отнять у моря. Мы вернемся к тебе, Плин, вернемся через год или два».
В мыслях он уже строил планы будущей счастливой жизни, длинной череды лет покоя и исполнения желаний; но то были не более чем мечты. «Через год-другой», – сказал он.
Стояла осень 1912 года…
Дженифер постепенно привыкла к Лондону, к жизни в бабушкином пансионе. Ей даже стало казаться, будто она всегда смотрела на бесконечные черепичные крыши и печные трубы. Под окном ее спальни громыхали омнибусы, издалека долетали свистки поездов и шум транспорта, движущегося к центру города.
Берта Кумбе без труда вернулась к привычному, знакомому с детства укладу жизни.
Ей невольно вспоминались первые годы замужества, когда она вместе с Кристофером жила от щедрот миссис Паркинс, вспоминалось, каким тихим и робким он был, сознавая свою слабость и неспособность содержать жену и сыновей. Ее мать, пребывая в полном неведении того, как изменили зятя Плин и тяжелая работа, помнила его именно таким, и Берта со временем тоже стала видеть его в прежнем свете, она даже была склонна разделить мнение миссис Паркинс, согласно которому прожить с ним столько лет могла только святая. Она еще плакала над его фотографиями, но в разговоре называла его «бедным Кристофером» и при упоминании его имени укачала головой.
Приехав в Лондон, Гарольд прожил в пансионе не больше месяца, после чего, не желая подчиняться правилам и распорядку, соблюдения которых неукоснительно требовала бабушка, переселился в меблированные комнаты, расположенные поблизости.
Время от времени ненадолго приезжал Вилли, останавливался он в пансионе миссис Паркинс, но наедине с братом жаловался ему и говорил, что ума не приложит, почему они все-таки уехали из Плина.
Примерно тогда же было решено, что Дженифер поступит в школу. В Плине она, конечно же, как и другие дети, ходила бы в обычную местную школу, но сама мысль об этом несказанно шокировала миссис Паркинс, и, дабы не унизить себя тем, что ее внучка получает образование бок о бок с беднейшими детьми их района, она навела справки относительно частной школы мисс Хэнкок в Сент-Джонс-Вуд и согласилась внести необходимую плату. – Она быстро избавится от своей глупой застенчивости и подружится со сверстницами, – сказала Берта. – Мне иногда кажется, что она напускает ее на себя, чтобы не делать как ей говорят.