Она кивнула и съела сандвич.
– Теперь я боюсь задавать тебе вопросы, – словоохотливо признался он.
– Смелей! – ответила она. – Я не стану отвечать искренне, и никаких оснований для тревоги не будет.
– Ну что ж, очень хорошо, – сказал он. – Тебе понравился мой поцелуй, Аннабел?
От одного звука его замедленного голоса мурашки побежали у нее вдоль позвоночника. Это было умопомрачительно.
– Полагаю, ты раз от разу набираешься мастерства. Ардмор разразился хохотом.
– Единственная хорошая новость, которую я могу сообщить тебе по поводу твоего ответа, – это то, что я не заслуживаю еще одного поцелуя.
Аннабел прикусила губу, пытаясь не чувствовать себя глупо.
– Я бы не отважился еще на один подобный поцелуй. Я не отвечаю на вопрос, поэтому я не прочь сказать правду. Я никогда не чувствовал ничего подобного во время поцелуя с женщиной и никогда не думал, что почувствую. И, – прибавил он, – я отчасти обеспокоен тем, что когда этот набор клятв наконец исчезнет с нашего пути, то наши чувства самовоспламенятся от перегрева. Я слышал, такое случается.
Улыбка покалывала ее губы, но она не смела посмотреть на него. Не могла.
– Раз уж я так честен, – продолжил он, – то я также немного обеспокоен тем, что ты ненавидишь меня теперь, когда я дотронулся до твоей груди. Я не хотел. – И вот он уже не сидит на другом конце одеяла для пикника, а стоит прямо перед ней на коленях. – Ты простишь меня, Аннабел? Я знаю, что мне вообще не следовало касаться тебя в подобной манере, прежде чем мы сочетаемся браком, а уж тем более на открытом воздухе. Я… я потерял самообладание, и ты, вероятно, думаешь, что это потому, что я неотесанный мужлан, но…
В его голосе звучала настоящая мука.
– Эван, – молвила она.
– Да?
– Тебе нравится целовать меня?
– Бог свидетель, барышня, я только об этом и думаю с утра до ночи.
– Я только что выиграла поцелуй, – дабы помучить его, сообщила она, наконец-то встретившись взглядом с его зелеными с золотистыми крапинками глазами. То, что она увидела в них, заставило ее улыбку дрогнуть от абсолютной силы этого нечто. Она потянулась вперед и притянула его к себе, и откинулась назад, увлекая за собой его тяжелое тело. Казалось, они никогда и не переставали целоваться – до того стремительно вернулся их пыл. Менее чем через секунду она уже была не в силах перевести дух, не в силах мыслить, но она все-таки сделала одну вещь.
Она отняла его руку от своей щеки и передвинула ее. Эван застонал в голос, когда рука его накрыла ее грудь, округлость которой была словно создана именно для этой цели и ни для какой иной. Но он не стал снова трогать ее сосок. Он просто целовал ее; все это необузданное желание смягчалось надеждой и искренностью между ними.