– Думаю, вам скучно. Вам уже полных… Сколько? Тридцать семь лет?
– Тридцать четыре! – огрызнулся он.
– У вас столько денег, что вы не знаете, что с ними делать, никаких честолюбивых планов обзавестись женой или стать главой семьи, и особого интереса к имению у вас тоже нет.
– Я питаю к своему имению надлежащий интерес.
– Уверена, что так оно и есть, – сказала Имоджин успокаивающим тоном, который не обманул бы и ребенка. – Скорее всего крыши починены, но я не об этом. Оно вас не интересует.
– А что именно должно меня в нем интересовать? – спросил он, раздраженный до предела. – Вы предлагаете мне заняться фермерством?
Она пожала плечами.
– Бог свидетель, я не знаю, чем занимаются джентльмены. Некоторые из них находят все это довольно увлекательным.
– У меня полно дел, – ответил он, рассерженный донельзя.
– Нет у вас никаких дел. У вас превосходный управляющий, и мне случайно стало известно, что муж Тесс дает вам советы по поводу того, что продать и тому подобное, поэтому вам нет надобности принимать какие-либо решения в такого рода делах.
– Только дурак пренебрег бы советом Лусиуса, – сказал Мейн. – К чему вы клоните?
– Вам скучно. Вот к чему я клоню.
Мейн подумывал о том, чтобы пойти прогуляться. Что угодно – только бы избавиться от нее.
– Пожалуй, вам следует занять свое место в палате лордов, – предложила Имоджин.
Он попытался представить себя стоящим на трибуне и читающим всем и каждому лекции о Хлебных законах. И на этом воображение ему изменило.
– Нет.
– Трудно представить вас в подобном месте, – согласилась Имоджин. – Жаль, что вы прониклись такой неприязнью к любовным похождениям, поскольку они успешно обеспечивали вас занятостью последние десять лет.
Мейну не понравилось это утверждение, как бы небрежно оно ни было сказано. Ему не нравилось, что его воспоминания о последних десяти… нет, пятнадцати годах почти исключительно состояли из сверкающего потока интриг, сорванных поцелуев, тайных любовных свиданий и случайной дуэли с разъяренным мужем.
Губы Мейна скривились. Оглядываясь назад, он находил эти пропитанные запахом духов вечера утомительно однообразными, безвкусными и пустыми, подогретыми чересчур обильными возлияниями и ненасытной жаждой плотских удовольствий.
Покуда эта жажда плотских удовольствий не опустошила его… оставив ни с чем.
– Но похоже, вы утратили склонность к тайным амурным делам, – сказала Имоджин, словно прочитав его мысли. – Взять, к примеру, меня. Вы смотрите на меня с интересом кота, которого лишили мужского достоинства.
– Отвратительно! – выпалил Мейн одновременно с тем, как Джоузи поинтересовалась: