– До мозга костей, – прорычал он в ответ и осмелился запечатлеть всего-навсего один поцелуй в уголке ее рта. Но тут же прибавил: – Нам надобно поговорить.
– Помимо всего прочего, еще и потому, что эта карета стоит в гостиничном дворе, – подчеркнула Аннабел. – И все обитатели гостиницы, должно быть, порядком озадачены тем, почему мы не покинули карету.
– Нет, не озадачены, – ответил он, запечатлев еще один поцелуй в другом уголке ее рта – просто для ровного счета. – Они думают, что мы не утерпели и решили устроить свою первую брачную ночь прямо здесь. Карету, вероятно, окружили зрители, которые ждут, чтобы увидеть, не начнет ли экипаж раскачиваться взад и вперед.
– Начнет раскачиваться? – повторила она с зачарованным и в то же время восхитительно наивным видом. – Раскачиваться?
Эван не мог ей этого объяснить. Не мог без того, чтобы не схватить ее в охапку, и тогда карета действительно начнет раскачиваться. Если не перевернется вверх тормашками.
– Мне придется спать в конюшне, – со стоном вымолвил он.
– Ты не можешь так поступить, – сказала Аннабел; глаза ее искрились лукавством. – Весть об этом просочится наружу, и все подумают, что мы стали жить врозь еще до свадьбы. Это никуда не годится.
– Вылитая Ева! – молвил он, с восхищением воззрившись на нее. Только попроси она его съесть яблоко, и оно исчезло бы в два счета. – Прелюбодеяние без Божьего благословения есть грех, – сказал он не столько для нее, сколько для себя самого.
Он не был уверен, знает ли она это слово, но она знала. Она вздернула носик.
– Значит, я Ева? – спросила она, тряхнув кудрями.
– Да. И думаю, нам лучше установить для себя некоторые границы.
– Мне нет надобности в правилах, – презрительно усмехнулась она. – Не так уж вы мне интересны, лорд Ардмор, несмотря на то что, по-вашему, моя репутация погублена и ни один мужчина на мне больше не женится.
– В таком случае правила для меня, – сказал он. – Потому что моя репутация определенно погублена, и ни одна женщина больше не выйдет за меня замуж, а я даже не имел удовольствия видеть тебя обнаженной.
Услышав это, она зарделась и ничего не сказала.
– Полагаю, нам лучше перестать целоваться, – со вздохом молвил он. – Потому что я знаю, куда это ведет.
Аннабел ощутила острый приступ разочарования. Поцелуи Эвана были тем единственным, что рассеивало ее замешательство и страх.
– Разумеется, если ты не в состоянии держать себя в руках, – надменно изрекла она.
– Знаешь, мы, шотландцы, отличаемся от англичан.
– Я это заметила!
– Тогда ты скоро заметишь и то, что мы не боимся говорить правду. А правда в том, что рядом с тобой я теряю всякое самообладание.