Она сделала реверанс, не глядя на мужчин, и покинула библиотеку, надеясь, что это выглядит как достойный уход герцогини, а не как позорное бегство.
— В какой юридической корпорации вы обучались? В Линкольне?
— К сожалению, нет, — ответил мистер Финкботл, явно не стремясь к продолжению беседы на эту тему.
— В Серженте?
— Я обучался на континенте.
— А! — произнес Кэм, устремив задумчивый взгляд на огненно-рыжие волосы молодого человека. — Вы, случайно, не француз?
— Среди моих предков были французы.
— И давно вы работаете у Раунтона?
— Не очень, — вежливо ответил Финкботл.
По мнению Кэма, что-то в этом человеке не соответствовало его чопорной одежде солиситора. Что-то неуклюжее было в его манере двигаться, словно он вот-вот споткнется о собственные ноги.
Нельзя сказать, чтобы Эсма так уж радовалась соседству с мужем. Леди Троубридж извиняющимся тоном объяснила, что имела огромные трудности с рассаживанием гостей.
— Как хорошо, что вы и лорд Роулингс цивилизованные люди, — призналась она Эсме.
— Мы с Майлзом не возражаем. В конце концов, он ведь мой муж.
— Приятно слышать. — Леди Троубридж похлопала девушку по руке. — Тем не менее, если не чувствуешь близости, не захочешь сидеть рядом.
— Пожалуйста, не волнуйтесь, — успокоила хозяйку Эсма. — Добрый вечер, как поживаешь? — спросила она мужа, принимая от слуги порцию шпигованной телятины.
Майлз просиял. Он не был красив или слишком одарен, зато всегда находился в добром расположении духа и сейчас, увидев, с кем его посадили, не выразил неудовольствия. Совсем наоборот.
— Прекрасно! Рад нашей встрече, дорогая. Признаюсь, я хотел спросить тебя, что нам делать с церковью. Викарий пишет, что колокольня уже разваливается.
— О, дорогой, у него же в прошлом году было восемьсот фунтов для перестройки кладбищенской ограды.
— Так много? Я предполагал, что у него есть довольно крупная сумма, хотя не знал, сколько именно. Тогда не следует ли нам отремонтировать колокольню? Поместье, кажется, в приличном состоянии, даже сам не знаю, почему.
— Будет очень досадно, если колокольня рухнет, — заметила Эсма.
Еще один пример врожденной порядочности Майлза. Он спрашивал ее мнение и вообще продолжал считать ее своей женой, а многие на его месте давно бы уже развелись с ней.
— У тебя все в порядке, Эсма? Ты не выглядишь веселой, какой я привык тебя видеть.
— О да, — мрачно сказала она.
У мужа были добрейшие глаза, такие Эсма видела у пасущихся телят, и она моргнула, прогоняя непрошеные слезы. Он взял под столом ее руку.
— Возможно, я не лучший из мужей, но очень тебя люблю. Что мне сделать, чтобы развеселить тебя?