— Его хитрость сработала, Джина. Он в изгнании, ты счастливо избежала его гнусных поползновений, репутация Эсмы спасена. Ты герцогиня, твое место в Англии. Наверное, Биксфидл уже погряз в документах. Твой брат в отсутствие семьи чахнет в Оксфорде. — Она скорчила гримасу. — Прошли месяцы. Бесси Миттинс, видимо, опять ждет ребенка, и ей требуется помощь. Кто знает, поймет ли Биксфидл ее любовь к мужчинам Нижнего Гертона, как понимала ты.
— Но мне понравилось в Греции.
Остановившись на пороге дома, Кэм обнял ее и крепко поцеловал.
— Мне больше незачем жить на острове, любовь моя. Теперь я могу ходить в темноте.
Сердце у Джины подскочило от счастья. Наверное, он сказал, что любит ее?
— Ты — мой свет, — произнес он и повел ее в спальню.
Глава 38
Парадная лестница в Гертоне
Они снова затеяли спор. Кэм сказал, что Джине следовало бы посоветоваться с ним до того, как поручать Биксфидлу переделать канализацию в Нижнем Гертоне. Он бы выделил некоторую сумму на строительство каменного парапета в древесном питомнике. Джина ответила, что он никогда не думает о будущем. Кэм сказал, что канализация — ужасно скучное занятие, но если бы она спросила, он бы подумал над строительством каменного стока по типу древнеримских сооружений.
Джина одна поднялась по лестнице. Она знала, что он имеет в виду. Из нее получилась скучная герцогиня. Она посмотрела на свою руку в перчатке, лежавшую на перилах. Конечно, она всегда держалась за перила, поднимаясь по лестнице. Вдруг она упадет? Вдруг споткнется и упадет? Что тогда?
Ничего! Она тратила слишком много времени на то, чтобы избегать малейшего риска.
Какой-то звук привлек ее внимание, и Джина обернулась.
Кэм еще стоял внизу и смотрел на жену.
— Что ты делаешь?
— Жду.
— Чего ждешь?
— Ты можешь передумать.
Стянув перчатку, Джина бросила ее вниз. Пролетев через три или четыре ступени, она упала. Взглянув на мужа, Джина увидела его смеющиеся глаза и начала расстегивать вторую перчатку, когда ей на руку легла большая мужская ладонь.
— Однажды ты сказала мне, как трудно снимать перчатки. Могу помочь, если не возражаешь.
— Помочь? Он кивнул.
— Ты никогда ведь не попросишь. Так замечательно была воспитана моим дорогим папой. Ты когда-нибудь обращалась за помощью, Джина?
— Разумеется.
— С чем-то, что имело для тебя значение? Почему ты не написала мне в Грецию и не сообщила, как много работы в поместье? Не попросила меня вернуться? Ни разу не обратилась за помощью?
— Я привыкла ни от кого не зависеть, — упрямо сказала она.
— Попроси меня, Джина.
В уголках глаз у него образовались морщинки, когда он улыбнулся… За этой кривой улыбкой была неуверенность.