Его улыбка осталась такой же кривой и насмешливой, какой она ее помнила.
— Конечно, это ты, Джина. — Наклонившись, герцог поцеловал ее в щеку.
Она крепко обняла его.
— Боже мой, как ты повзрослел! Как я счастлива тебя видеть! Я очень скучала, по тебе! Почему ты редко отвечал на мои письма, негодник?
— Ты столько писала мне, что я не мог за тобой угнаться.
— Хотя бы попытался, — укорила супруга Джина.
— Мне было нечего противопоставить твоей женской преданности. — Герцог взял ее руку. — Когда я покинул Англию, я снова и снова перечитывал твои письма, только они связывали меня с домом.
Она просияла:
— Какая же я глупая, Кэм! Я настолько обрадовалась нашей встрече, что забыла представить тебя своему жениху. — Она подтолкнула вперед джентльмена, стоявшего за нею. — Кэм, могу я представить тебе маркиза Боннингтона? Себастьян, это герцог Гертон, мой муж.
Кэма удивила внезапная антипатия к этому человеку. Во-первых, он был чертовски красив, во-вторых, явно из числа англичан, которые едут в Грецию лишь для того, чтобы пожаловаться на отсутствие там цивилизованной пищи и туалетов.
— Рад нашему знакомству, — с поклоном ответил герцог. — Джина много писала мне о вас.
Кажется, Боннингтона это совершенно не обрадовало, но он тоже учтиво поклонился.
— Надеюсь, что нескромность ее светлости не причинила вам беспокойства. Ей не следовало отправлять письма столь деликатного содержания по почте.
Кэм задумчиво взирал на собеседника. Оказывается, этот маркиз всего-навсего ограниченный и самодовольный болван. Хотя какое ему дело, за кого Джина собралась замуж?
— Она поступила так лишь потому, что мы с ней друзья детства, — ответил герцог.
Джина с немного раздраженной улыбкой взяла Боннингтона под руку.
— Можешь не волноваться из-за Кэма. Он мне как брат, и естественно, я писала ему о самом важном. — Она повернулась к мужу: — Знаешь, Себастьян очень беспокоится за мою репутацию. Ему неприятна мысль, что кто-нибудь может строить предположения о нашем будущем.
Кэм поднял бровь. Если учесть, как она смотрела во время танца на своего маркиза, то лишь слепой мог бы усомниться, что они поженятся сразу, едва она получит развод.
— Тогда перестань так глупо улыбаться своему жениху, Джина. Надо быть полным дураком, чтобы не догадаться о вашей близости.
— Никакой близости между нами не было, — с возмущением заявил Боннингтон. — Вообще ничего такого, что могло бы вызвать хоть малейшую озабоченность вашей светлости. Я слишком уважаю герцогиню.
— Ну-ну, — произнес Кэм. Глядя на маркиза, он почти верил, что тот еще не побывал с Джиной в постели, только не мог представить, как Боннингтону это удалось. — А теперь, когда мы своей прочувствованной встречей продемонстрировали наши отношения всему бальному залу, жена, не хочешь ли ты поздороваться со Стивеном?