Джулианна вздохнула.
— Да, Максимилиан. Иду.
Всю ночь Дейн то горел, как в огне, то трясся в ознобе. Один раз он очнулся и посмотрел на нее воспаленными глазами. У Джулианны появилось тревожное чувство, что он смотрел на нее и ничего не видел. Она злилась на свою беспомощность, на то, что рядом никого нет. У нее не было лекарств. Все, что она могла, — это следить за чистотой раны и ждать.
Джулианна утомилась, но боялась спать, думая, что может понадобиться ему. В середине следующего дня она приняла решение: если ему к утру не станет лучше, то отправится за помощью. Должна же быть где-нибудь поблизости деревня, дорога или ферма. Она не может больше сидеть сложа руки.
«А если кто-нибудь узнает, что он Магпай? — укорял ее внутренний голос. — Что тогда? Кем ты окажешься? Предательницей, вот кем».
Почему же? Она ничего не должна ему. Она ухаживала за ним, как могла, однако не могла объяснить странное чувство, которое испытывала к нему. Чувство, похожее на привязанность. Но это же просто безумие! Нет, она ничего не понимала.
Одно было ей ясно — она не может дать ему умереть.
Подправив поленья в очаге, она снова заняла место у его изголовья, придвинув поближе кресло. Его брови и прядь волос, упавшая на лоб, казались очень темными по контрасту с лишенной красок кожей. Необъяснимо нежным движением она отводила прядку назад, но та упорно возвращались на лоб.
— Вы поправитесь, Дейн. Вы должны поправиться.
Прежде чем она осознала, что делает, ее рука оказалась в его ладони, лежавшей поверх одеяла. Его пальцы обвивались вокруг ее пальцев. Казалось, ему было приятно это. Она могла поклясться, что, когда прикасалась к нему, ему становилось легче. Не раз ее голова падала, и она, вздрогнув, просыпалась.
Раньше нее перемену почувствовал Максимилиан. Однажды он запрыгнул на кровать и вытянулся рядом с хозяином.
В этот момент она заметила, что Дейн широко открыл глаза и смотрел на нее не отрываясь. На этот раз взгляд был ясным и осмысленным.
— Вы все еще здесь? Я думал, мне почудилось. Его голос был хриплым и прерывистым.
— Как вы себя чувствуете? — спросила она.
Его вид говорил сам за себя. Живые золотисто-карие глаза контрастировали с находящейся в тени нижней частью лица. Тяжелая челюсть и выросшая щетина на подбородке придавали ему вид человека опасного, но изнуренного.
Его глаза вдруг закрылись, а грудь с видимым усилием поднималась и опускалась.
— Как долго? — прохрипел он.
— Простите?
Он открыл глаза, облизал пересохшие губы.
— Как долго я был без сознания?
— Со вчерашнего утра.
Он перевел взгляд на окна, залитые светом.