Наконец тишина, нависшая над ними, стала совсем нестерпима.
— Господи, где же она?
— Не казнись и не думай об этом, — сказал Рид, лавируя по переулкам. Из тени выпрыгнул испуганный кот и юркнул между железными прутьями решетки. — Ты не виновата.
— Я должна была быть с ней.
— Ты не могла. Даже не знала, что должна. Твой телефон украли — забыла?
— Но я была неосторожна.
— Неважно. — Он миновал последний поворот, въехал на стоянку и занял пустое место рядом с «субару» Никки. — Он бы все равно придумал, как до нее добраться. Твой телефон оказался под рукой, но если бы у него не получилось с этим, он нашел бы что-нибудь другое. У этого маньяка есть план. — Рид выключил зажигание, и двигатель затих.
— Я все равно чувствую ответственность, — призналась она, потянувшись к ручке. Запотевшие окна отгораживали их от внешнего мира.
— И я.
— Не ты же ее лучший друг. — Она погладила Микадо, и тот завилял обрубком хвоста.
— Просто я коп. Хочу поймать этого подонка. Это моя работа. И я ее не сделал.
— Как сказал один мудрец, «не казнись и не думай об этом». — Она с трудом улыбнулась одними губами, возвращая ему его же слова.
— Не такой уж мудрец, но я все равно попробую воспользоваться его советом.
— Ты поймаешь Шевалье.
Он кивнул, потер шею и нахмурился на темноту за лобовым стеклом.
— Да, далеко он не уйдет. — В его голосе появилась нотка сомнения, какой Никки раньше не слышала. — Но…
— Но что? — спросила она и увидела, как на его лице застыл страх, а в глазах, которые блеснули в свете приблизившихся фар, читалось замешательство. — Что-то тебя беспокоит, так?
— Да, меня тут многое беспокоит.
— Давай, Рид, выскажись. И не надо опять предупреждать, что разговор «не для печати». — Словно подчеркивая ее слова, Микадо заворчал и затявкал, от его дыхания стекло с пассажирской стороны запотело еще больше. Рид не ответил. — Ну давай. В чем дело? Тебя что-то гложет.
— О черт. — Рид так сжал пальцами руль, что побелели костяшки. — Здесь что-то не стыкуется. Я до чертиков хочу, чтобы убийцей оказался Шевалье. Я хочу прижать его к стенке и уверен, что Шевалье связан с этими убийствами. Все крутится вокруг него, и присяжные, которые его осудили, но, помнится, Лирой Шевалье был грубым бестолковым мерзавцем. Гнусным. Злобным. Мрачным. Такой человек способен замучить детей собственной подружки. Истерзать их. Но я не могу представить, как он пишет стишки — детские на самом деле стишки — и дразнит нас этой игрой, если тебе угодно это так называть. Он совершенно безмозглый. И хотя у него было двенадцать лет, чтобы развить компьютерные навыки, я думаю, что у него нет ни ума, ни средств, ни желания сражаться с нами. Он вышел. Получил свободу. Так зачем все бросать коту под хвост? Черт, что-то не сходится. Только вот не знаю, что именно.