Она не испугалась Саймона, так как узнала его сразу, как только один из нападавших закричал, предупреждая остальных. Она испугалась за него – кровь! Ее возлюбленный был весь в крови. Элинор доводилось и раньше видеть воинов, разрубленных на части, но сейчас ей показалось, что столько крови на одном человеке она еще не видела. Но Саймон неправильно понял ее.
– Элинор, это я – Саймон. Дорогая моя, успокойся. Никто больше не причинит тебе зла. Ты в безопасности. Любимая моя, когда я найду того, кто это затеял, смерть покажется ему самым желанным избавлением от тех мук, которые ему уготованы.
– Боже мой, боже мой! – рыдала Элинор.– Со мной всё в порядке, но что с тобой? Посмотри, ты весь в крови! Ты ранен!
– Разве? – воскликнул Саймон, ослабляя объятия и немного отстраняясь от Элинор, чтобы взглянуть на неё.– Это ты в крови с головы до ног!
На его лице был написан ужас, но голос был нежен, как будто он пытался успокоить испуганного ребенка.
– Любимая, скажи, кто на тебя напал? Клянусь жизнью, он ответит за все!
– Не знаю, не знаю! – убеждала его Элинор и, обняв его за шею, поцеловала его.
Мысли Саймона в этот момент были заняты кровавой битвой, его ужасом за Элинор, болью от ран, которые уже давали знать о себе. Но, едва Элинор прикоснулась к нему, все это отошло в сторону, и волна страсти захлестнула его. Саймон еще крепче сжал ее в объятиях, и его губы ответили на поцелуй. Они, сначала жесткие и пересохшие от напряженной битвы, стали мягкими и влажными, когда в крови разгорелся пожар.
Элинор и раньше целовала мужчин, молодых и старых. Она делала это, приветствуя и прощаясь с дедом каждый день, обменивалась дружескими поцелуями со своими вассалами. Для нее поцелуи были просто более близким контактом, чем рукопожатие. Иногда, целуя сэра Андрэ, например, Элинор испытывала теплое чувство. Но, несмотря на все это, она оказалась совершенно неподготовленной к тем ощущениям, которые захватили ее сейчас. Ей казалось, что она вся была соткана из нервов, появившихся в самых неожиданных местах, – все тело горело, грудь поднялась, соски затвердели. Элинор притягивало к Саймону и, несмотря на то, что он крепко сжимал ее в объятиях, ей захотелось прижаться к нему еще сильнее. Его рот приоткрылся, ее губы раскрылись в ответ, его язык коснулся ее языка, и кончик ее языка скользнул внутрь, лаская его. За свою жизнь Саймон обладал многими женщинами – одни охотно отдавались, другие оказывали сопротивление. Среди них были и девственницы, захваченные в плен, и крепостные девки, которые были всегда рядом, когда его вдруг охватывало желание, и благородные дамы, желавшие острых ощущений. Но до встречи с Элинор сердце Саймона принадлежало только одной женщине – женщине абстрактной, женщине вообще, и никогда, даже в самых сокровенных мечтах он не связывал это чувство со страстью. Физическое напряжение битвы, пережитый страх за Элинор в сочетании с любовью к ней и страстью желания, буквально сразили Саймона. Колени его задрожали, слезы навернулись на глаза и потекли из-под опущенных век по лицу, смешиваясь с кровью и потом.