Некоторое время Элинор молча смотрела на Саймона, затем прошептала:
– Это не совсем так. Есть красота в достижении справедливости. А Вы, как я слышала, везде несли с собой честность и справедливость. Вы… разгребали грязь, порицали развращенность, карающей десницей обрушивались на беззаконие и насилие…
Саймон повернулся и увидел их собственные тени в золотых лучах заката.
– Возможно, – устало согласился он, – но все, что мне удалось свершить во имя торжества справедливости, замешано на крови, насилии, страхе… Не могу поверить, что страдания и ужас грешников прекрасны, и что Господь возрадуется их мукам… Разве красота может быть совместима с насилием и страхом?..
Прошла неделя, за ней другая. Элинор постепенно перестала мечтать о вызове ко двору. Саймон пытался совсем не думать об этом, хотя долг царедворца обязывал его поскорее предстать перед королевой с докладом…
Когда рыцарь уже не мог найти причину, по которой все откладывался и откладывался его отъезд из Роузлинда, он предложил Элинор отправиться вместе в поездку по ее обширным владениям.
К удивлению и удовольствию Саймона, нигде не было необходимости применять силу, чтобы подтвердить власть Элинор. Напротив, и смотрители замков, и сквайры, и управляющие фермами радостно встречали их, ловили каждый взгляд своей госпожи, с готовностью бросались выполнять любое ее распоряжение.
Вскоре Саймон понял причину столь теплых приемов, и вновь ощутил беспокойство. У многих подданных Элинор были веские причины для обожания своей госпожи. Казалось, она не видит разницы между благородным вассалом и простым смотрителем. А разница существовала, и ее следовало блюсти. Вассал обладал пожизненным правом владения землей и крепостными. Он платил дань сюзерену, но она составляла незначительную часть от того, что в действительности приносило поместье. После смерти вассала его земли вместе с вассальными обязанностями по праву переходили к наследнику. Смотрители же и управляющие были простыми арендаторами, то есть временными владельцами. Они жили в замках и поместьях, управляли ими и защищали их. За это арендаторам разрешалось оставлять себе небольшую часть денежных доходов, пользоваться продукцией полей, брать, сколько надо, молока, мяса, шерсти и шкур, а также охотиться в лесах и ловить рыбу в реках. Однако смотрителю ничего не принадлежало, в любой момент его могли перевести в другой замок или просто приказать покинуть обжитое место, оставив детей нищими.
После пребывания в замке Айфорд, уже по дороге в Кингслер, Саймон без особого желания затронул эту тему. Затронул осторожно, опасаясь вызвать гнев, даже ярость Элинор, которые, возможно, и не закончатся смехом, как это обычно случалось. Рыцарь видел, что Элинор глубоко привязана к своим людям и те отвечают ей взаимностью.