* * *
После того как король был вынужден отдать приказ вернуть де Бурга в церковь, епископ Винчестерский временами уже начинал задумываться, реальна ли задача, которую он поставил перед собой, и стоит ли ее добиваться. Когда де Бург был свергнут, ему казалось, что осталось совсем немного, чтобы наставить Генриха на путь истинный. Он всегда считал короля умным человеком. Теперь он начинал понимать то, чего прежде не замечал: короля власть интересует меньше, чем музыка, искусство и иные развлечения. Он легко поддавался эмоциям, а слабость и нерешительность его характера усугублялись приступами несокрушимого упрямства.
Однако Винчестер продолжал борьбу. Отчасти, признавался он сам себе, это было связано с любовью к власти, но главным образом – с искренним желанием улучшить эту хаотичную и недееспособную страну. Он ожидал сопротивления, но не такого сильного, и большей частью связанного с ошибками Генриха. Король, как ребенок, хватался за идеал, до которого нужно было еще добираться сквозь годы кропотливой подготовки, и желал, чтобы все осуществилось сейчас же. Потом он бушевал в гневе, когда его вассалы жаловались на ущемление их «прав». Ему не приходило в голову, что следовало бы сначала показать им, какие выгоды они получат в будущем, если уступят.
Именно эта нетерпеливость и несдержанность Генриха привели к необходимости применять силу. Теперь они обречены ступить на этот путь, который, конечно, куда хуже и рискованнее. И он был еще опаснее из-за того, что Генрихом двигали странные порывы рыцарства – настоящее безумие.
Надо использовать любое доступное оружие. Эта мысль пришла в голову Винчестера в тот день, когда душу короля разъедали нанесенные ему обиды. Он не находил выхода своему раздражению – уже разослал всем своим вассалам вызовы на военную службу против Пемброка, а привычные любовницы наскучили ему. Генрих горько посетовал, что присутствие Винчестера лишает его даже последней радости – пения леди Рианнон.
Винчестер мгновенно вспомнил, что эта девушка была не только исполнительницей песен, но и дочерью лорда Ллевелина и невестой сына лорда Иэна. Он обругал себя за то, что забыл о ней, но у него было столько спешных и неотложных дел… Какой он идиот, что сразу не захватил ее, но Генрих, конечно, воспротивился бы этому – еще одна рыцарская глупость. В этом не виделось необходимости, пока они рассчитывали, что сумеют добраться до Пемброка. Теперь, когда эта надежда не оправдалась, Рианнон могла бы оказаться очень полезной.
Она станет сильным оружием в его арсенале, с помощью которого он сможет шантажировать Ллевелина, чтобы тот не вздумал связываться с Пемброком. Винчестер не слишком опасался этого валлийского сброда. Он был уверен, что его дисциплинированные наемные отряды одержат победу, независимо от того, станет Ллевелин поддерживать Пемброка или нет, но зачем сражаться на два фронта, если этого можно избежать? Клан Роузлинда, конечно, возмутится, но они ничего не смогут предпринять, пока девчонка находится у него в руках, да и потом тоже. В конце концов с леди Рианнон ничего не случится – ее будут содержать в величайшей роскоши. Все, что она потеряет, – это несколько месяцев свободы, и, может быть, ей это даже понравится – многие женщины радуются праздной жизни без малейшей ответственности. Кроме того, в свое время лорд Иэн без какого-либо бунта вытерпел куда худшие происки со стороны Джона.