— Ты, кажется, берешь назад свое обещание не требовать от меня никаких обещаний? — поддразнила Жанна, любуясь его сильным красивым телом. — Потом ты захочешь, чтобы я бросила работу, и попытаешься сделать так, чтобы я не вылезала из беременностей.
— Что ж, идея по-своему неплохая, — рассмеялся Сэнтин, расстегивая ремень и снимая брюки. — Я, наверное, так бы и поступил, если бы был уверен, что это сойдет мне с рук.
Его улыбка неожиданно погасла, а лицо снова стало серьезным и сосредоточенным.
— Тебе нечего бояться, Жанна. Есть другой способ… Я хочу сделать тебя настолько счастливой, чтобы тебе и в голову не пришло уйти от меня. Я сдержу все обещания, которые я тебе дал. Или ты находишь, что я хочу слишком многого, когда прошу тебя выйти за меня замуж?
Жанна отрицательно покачала головой.
— Нет, не нахожу, — ответила она, чувствуя, как любовь и нежность захлестывают ее горячей, пузырящейся волной. Это ощущение было таким сильным, что ей казалось, будто каждая клеточка, каждый атом ее тела поют от радости.
— Я готова обещать тебе это, Раф Сэнтин. Я хочу выйти за тебя, хочу всегда принадлежать тебе и только тебе. Ведь это не слишком долгий срок, правда?
— Принадлежать? — негромко переспросил он. — Довольно странное слово для той, кто ставит свою свободу так высоко, как ты, Жанна.
— Как раз об этом я думала, пока сидела здесь, — ответила она безмятежно и слегка откинулась назад, чтобы окинуть взглядом его тело, теперь уже полностью обнаженное. — Все очень просто, правда… Человек не может обладать другим человеком, если он сам не принадлежит ему. Без этого человек обречен жить словно в тюрьме, стены которой сложены из кирпичей одиночества и скреплены цементом страха… — Она улыбнулась ласково и мудро. — Моя свобода останется при мне, Раф, и я буду особенно дорожить ею и беречь ее, потому что она понадобится мне ночами, когда я буду возвращаться в твои объятия.
Они долго молчали, обнаженные друг перед другом, как Адам и Ева на заре мира, и обмениваясь взглядами, исполненными столь же важного смысла и значения, как самая торжественная клятва. Сэнтин первым нарушил молчание. Судорожно сглотнув, он сказал:
— Ты еще не видела, что в конверте…
Нехотя оторвав взгляд от той картины, в которой она находила ответы на все свои вопросы, Жанна посмотрела на конверт.
— Может быть, потом? — нерешительно сказала она. Больше всего ей хотелось прижаться к Рафу, очутиться в его крепких объятиях и почувствовать внутри его горячую жаждущую плоть.
— Нет уж, дрянная развращенная девчонка, — твердо сказал Сэнтин. — Я всю ночь не спал, я звонил по телефону в самые разные места, чтобы приготовить тебе этот подарок, так что ты можешь хотя бы взглянуть на него и сказать «спасибо».