— Берите чертов фонарик, — неожиданно заявил Ральф. — Мне он не нужен. А у Мейбл есть свой. — Он говорил таким тоном, словно ему самому было неприятно ее общество.
На глазах Фанни выступили слезы унижения и обиды, но она все же нашла в себе силы сдержать эмоции.
— Все равно мае придется идти с вами.
Я одна не дойду. Кажется, я подвернула ногу, — сказала она первое, что пришло ей в голову. И обрадовалась, что еще может с ним спорить. — Больно наступать. Поэтому я и застряла здесь до темноты. — Вот так! Она станет прихрамывать и тем самым не позволит ему идти быстро. А Мейбл, глядишь, за это время успеет попрощаться со своим возлюбленным…
В темноте они не могли видеть друг друга, но Фанни чувствовала, что Ральф не сводит с нее глаз. Она даже поняла, что он собирается ей сказать, еще до того, как он сказал:
— Я провожу вас домой.
Говорил он так, словно обещал броситься под колеса мчащегося поезда. Он вновь взял у нее фонарик, включил его и осветил тропинку.
— А Мейбл? Как же ваша невеста?
— Мы не договаривались, что я буду ее встречать, — пробурчал он. — У нее есть свой фонарик, и дорогу она знает так, что может идти с закрытыми глазами. А вы в состоянии идти? Или нет? Я могу отнести вас домой.
Фанни пришла в ужас от мысли, что он возьмет ее на руки, прижмет к себе. Впрочем, в ужас она пришла не потому, что боялась, как бы его близость не пробудила в ней опять ненужные желания… Совсем нет! Просто… Просто… Она была слишком расстроена, чтобы додумать эту мысль до конца.
— Я сама!
— Вы же сказали, что не можете идти.
— Я постараюсь, — отрезала она, демонстрируя, что умеет за себя постоять.
— Тогда возьмите меня под руку.
Он произнес это так, словно ему понадобились все его силы, чтобы побороть себя и предложить ей помощь, и ему гораздо приятнее было бы оказаться сейчас где-нибудь совсем в другом месте.
Фанни взяла его под руку, и у нее мгновенно перехватило дыхание от возбуждения, однако она постаралась не выдать своего волнения от близости к нему, чувствуя, как он весь напрягся, видимо, недовольный тем, что ему приходится с ней возиться.
Однако ведь совсем недавно Ральфу Кейхелу очень даже нравилось прикасаться к ней, целовать ее. А теперь все изменилось. Это только доказывает, что он знает — она его раскусила. Своей холодностью он словно бы желал убедить ее держаться от него подальше, а еще лучше — убираться из Кейхел-Корта. Наверное, он втайне боится, что она будет вешаться ему на шею. И все лишь потому, что он один раз ее поцеловал?..
Это еще раз подтверждает, какое у него гипертрофированное самомнение. Тщеславный, грубый, хладнокровный негодяй! И как ее угораздило влюбиться в него…