Он поднимает глаза. Что это – вспышка боли? Затем улыбается:
– Нет, не для этого.
Что за глупость я сморозила! Умирая от стыда, хочу загладить свой промах какой-нибудь милой репликой – но, как назло, ничего не лезет в голову. Однако это неважно: несколько секунд спустя он вновь погружен в свое рисование. Я снова злюсь – теперь оттого, что про меня забыли. Так, а это что свербит в сердце? Старая знакомая – зависть!
Я еще помню, что такое увлеченность своим делом. Помню, что это значит – когда забываешь обо всем на свете и ни чужое одобрение, ни чужие насмешки не имеют уже никакого значения.
Беспомощные юношеские вирши принесли мне пользу: я изучила свои чувства и научилась выплескивать на бумагу то, что кипит в голове. Или в сердце. Горечь, гнев, отчаяние не так уж страшны, Когда они – всего лишь ровные строчки на белом листе.
Я заглядываю Финну через плечо:
– Можно посмотреть?
– Конечно.
Я вижу, как он подбирает с земли щепоть красной пыли и легонько втирает в только что нарисованные горы.
– В каждую картину я добавляю немного почвы из того места, где она была написана. Теперь ты можешь прикоснуться и почувствовать: это настоящее. Вечная проблема иллюзии и реальности.
– А как ты думаешь, – вдруг выпаливаю я, – что лучше? Иллюзия или реальность?
– А тебе как кажется? – отвечает он вопросом на вопрос.
«Не заплывай на глубину!» – мысленно предупреждаю я себя. – Не знаю. Наверно, иллюзия – ведь реальность по большей части такая дрянь! Я, конечно, не говорю о Лас-Вегасе: здесь все иллюзии реальны, – улыбаюсь я.
– Но этот рисунок – тоже иллюзия, – возражает Финн. – Он создает впечатление, что ты смотришь на горы. Но горы реальны. Что ты выберешь: клочок бумаги – или все это?
Рисунок очень хорош, но с великолепием гор его не сравнить даже из вежливости.
– А как ты думаешь, откуда берутся иллюзии?
Я беспомощно пожимаю плечами. Вот так влипла!
– Иллюзии основаны на реальности, – говорит он. – Твои мечты – это тоже реальность, только повернутая наилучшим для тебя образом. Когда кого-то любишь, то мечтаешь о нем, верно? Не о космическом корабле, не о ковре-самолете, а только о нем. Если бы тебе предложили выбор: мечтать о ком-то – или на самом деле быть с ним, прикасаться к нему, лежать в его объятиях, что бы ты выбрала?
– Ну да, ясно, – неуверенно киваю я.
В данный момент я мечтаю об одном: поскорее свернуть эту дискуссию.
– Так что же ты выберешь? – Финн не дает мне сорваться с крючка. – Наверно, реальность. Ладно, признаю: она не так уж плоха. – И я заискивающе улыбаюсь, надеясь, что философский диалог подошел к концу.