Она внезапно задохнулась. Он пропускал сквозь пальцы шелковистые пряди, и осторожные касания пробуждали необычайно сильные волны жара, обжигавшего ее лоно. Кристина в изнеможении прикрыла глаза.
Втайне довольный тем, что ушел от скользкой темы, с наслаждением перебирая роскошные пряди, он нетерпеливо ожидал, когда эта потрясающая женщина, которую он с такой неохотой взял сегодня на прогулку верхом, оседлает его. Запустив руки в золотистую гриву, он привлек Кристину ближе к себе. Она с готовностью подалась вперед, и он лизнул ее губы.
— Мне все равно, кто возьмет верх, пока мы будем свято, соблюдать условия.
— Какие именно? — шепнула она, дотронувшись до его языка своим.
— Мы даем друг другу вдвойне все, чего бы ни захотелось.
— Чудесно, — выдохнула она. — По рукам.
Такая сговорчивость заставила его плоть мгновенно рвануться вверх, и Кристина, ощутив эту напряженную твердость сквозь мягкую замшу, погладила ее ладонью. До чего же он велик!
Мысль об этом опалила ее жаром.
— Попытаюсь быть послушной и не спешить, но…
Она на миг затаила дыхание, ощутив ладонью внезапный резкий толчок.
— …но не могу ни за что ручаться…
В эту минуту и он, казалось, потерял всякую способность сдерживаться. Маленькая ручка будила в нем давно забытые желания и ощущения. Однако, понимая, что медленный путь приносит более сладкие плоды, Макс убрал ее руку.
— Позже, — пообещал он и, схватив ее, уложил на подушки. — Потерпи минуту, я сейчас.
Нагнувшись, он поспешно стянул сапоги, чулки и обернулся к ней:
— Кажется, мы снова возвратились к тому, с чего начали. Я сниму с тебя блузку, ты сорвешь с меня рубашку и так далее. Посмотрим, сумеем ли мы раздеться до того, как кончим.
— Значит, не одна я так нетерпелива!
Его ресницы чуть опустились.
— Мои друзья были бы шокированы.
— И мои тоже.
— Я не жалуюсь.
— И я тоже. Наоборот, — заметила она, лениво потягиваясь, так что большие груди соблазнительно встали острыми холмиками. — Боюсь, что эта вакханалия чувств так захватила меня, что я готова пренебречь всеми наставлениями своей матушки.
— Так, значит, она ничего не рассказала об этих наслаждениях? — осведомился Макс, касаясь затвердевшего соска, натянувшего ткань ее блузки. — Знаешь, я даже рад.
Он чуть сжал тугой бугорок большим и указательным пальцами и не смог заставить себя признаться, что ревновал бы ко всем мужчинам, бывшим до него. Вместо этого он выпалил:
— Рад, что все это ты берегла для меня.
— И это, — прошептала она, предлагая ему другую грудь. Восхитительная боль между бедер подстрекала ее на такие выходки, о которых она и не помышляла раньше.