Макс легонько стиснул второй сосок, ощущая, как он набухает под его пальцами, и, стоило ей качнуться к нему и тихо застонать, легонько толкнул ее назад, так что соски нестерпимо заныли.
О Боже, она сейчас кончит от одного прикосновения, полностью одетая, а ведь он даже не поцеловал ее.
— Пожалуйста, — едва слышно попросила Кристина. Он понял, о чем она просит, но отпустил ее, и она тихо протестующе застонала. Но Макс ответил нежным поцелуем, снова уложил ее и пообещал:
— Скоро. Очень скоро.
Расстегнув пуговки, он с ловкостью, приобретенной опытом, стянул блузку с ее плеч, ниже, еще ниже, приподнял Кристину и держал, пока она не высвободила руки из рукавов.
В комнате было довольно прохладно, но Кристина так разгорячилась, что ощутила лишь облегчение. И судорожно принялась расстегивать пояс юбки.
— Не смей, — велел он, отводя ее руки. — Я не разрешаю.
Ее горящий взгляд встретился с его властным.
— Придется.
Он понимал, что она имеет в виду.
— Как только я раздену тебя, — пообещал он, берясь за пуговицы юбки.
— Жаль, что я не могу послать тебя ко всем чертям, — бросила она, изнемогая от нервного ожидания.
Макс чуть приподнял брови:
— Вы меня удивляете, княгиня.
Он не думал, что она может ругаться. Еще вчера она казалась такой чинной, почти чопорной!
— Может, и я заставлю тебя томиться, когда буду раздевать.
— Если сумеешь продержаться так долго.
Он приподнял ее бедра, стащил юбку и бросил в изножье кровати.
— М-м-м… как сладко.
Она осталась обнаженной: изящный изгиб бедер, светлые завитки венерина холма, нежный розовый живот — вся эта красота предстала его взору. И она желала его: об этом свидетельствовали предательские капельки влаги на кружеве волос.
Но тут она выгнула спину бессознательным движением куртизанки, и ее полные груди затрепетали.
— Ты не носишь корсета, — почти деловито заметил он, словно речь шла о какой-то обыденной детали. Сорочка тесно облегала ее груди.
— Только когда сажусь в седло.
— И кого же ты хочешь оседлать на этот раз? — двусмысленно улыбнулся Макс. Перед глазами встала такая соблазнительная картина, что его плоть набухла еще сильнее.
— Тебя, конечно, — не задумываясь ответила Кристина, в глубине души зная, что еще немного, и она будет лежать с широко разведенными ногами в ожидании, когда он войдет в нее.
— Что же, посмотрим, какая ты наездница.
— И сможешь ли ты меня укротить.
— Да, борьба будет нелегкой, — рассмеялся он и стянул рубашку через голову, не желая тратить время на возню с пуговицами.
— Но это я должна была тебя раздеть.
— Я передумал.
— Тебе можно, а мне нет?