Она осторожно отпила глоточек.
— Рассчитывай на это, дорогая. Как только комната согреется. Не хочу, чтобы моя возлюбленная подхватила простуду, — объявил он, осушив стакан.
— Когда ты рядом, мне не грозит никакая простуда. Я бесстыдно пылаю, стоит тебе подойти на шаг. Ты всегда пьешь так рано?
— А ты что, моя мать?
Он вновь наполнил стакан и так же быстро выпил.
— Предпочитаю не быть твоей матерью, если понимаешь, о чем я.
Он понял и, внезапно забыв о бренди, привлеченный возможностью куда более приятного времяпрепровождения, взял у нее стакан.
— Довольно разговоров.
— Это приказ? Ты командуешь, я подчиняюсь?
— Это вопрос размера, — хмыкнул он.
— Кстати, о размерах, — пробормотала она, опуская взгляд.
— Мы готовы, — хрипловато предложил он. — Ко всему на свете.
— Даже к тому, что я тебя свяжу? — мягко осведомилась она.
— Или я — тебя, — так же мягко пообещал он. Кристина кокетливо надула губки:
— Уже в кусты? Несправедливо, ведь я никогда в жизни…
Его гримаса испугала ее.
— Не напоминай о той свинье, которую именуешь мужем!
Кристина уставилась на него, пораженная неожиданно резким тоном.
— Вряд ли ты имеешь право его упрекать.
— Надеюсь, ты его не защищаешь.
Она не защищала. Не могла.
— У тебя нет причин сердиться на меня.
А если бы и была, он, честно говоря, не стал бы этого делать.
— Ты права, — тихо признал он. — Прости меня.
— Возможно, я могла бы… — Она озорно усмехнулась. — С одним условием.
— И будешь настаивать на своем, верно? — рассмеялся он.
— Считай это жизненным уроком. И я счастлива иметь такого наставника, как ты.
«Весьма лестно», — жизнерадостно отметил он, снова возвращаясь мыслями к более заманчивым занятиям.
— В таком случае это я должен командовать.
— А сам не терпишь приказов.
— Обычно не терплю.
— А ради меня?
Нежная, но настойчивая мольба. Она пробует свое новое умение кокетничать.
Он спустился чуть ниже и долго смотрел на нее, прежде чем махнуть рукой.
— А, дьявол, почему бы нет? Но не могу гарантировать длительное послушание.
— Как только тебя свяжут, дорогой, тебе не придется ничего гарантировать.
— Боже, — простонал он, — на что я только не иду, лишь бы угодить тебе!
— Не нужно. Можешь уходить.
— Неужели ты воображаешь, будто я оставлю тебя? Или позволю тебе меня покинуть?
— Итак?
Макс подумал, что она слишком уж развеселилась, но был рад потакать ей хотя бы потому, что она невероятно нравилась ему. Такого он еще не испытывал. Нечто новое, свежее, живое… искреннее.
— Ладно, ты главная, — неохотно буркнул он.
— Лучше объясни, что сначала делать.
— Ну уж нет. Справляйся сама.