— Как красиво, — прошептала она с благоговением.
— Да, — согласился Джорди, — земля тут удивительная. Сабрина покачала головой, спрашивая себя, как ее мать могла не оценить такой красоты. Грейс Марри увез из обустроенного Эдинбурга единственный сын вождя Дункана, и все те годы, что она прожила в горах, она чувствовала себя неуютно: не могла привыкнуть к суровой жизни и жестоким феодальным междоусобицам. Ангус Дункан наводил на нее ужас, и она, по-видимому, не пришлась по сердцу свекру, потому что он не стал возражать, когда после смерти мужа Грейс вернулась в Эдинбург.
Сабрина не испытывала особой любви к деду, которого едва помнила, но не держала на него зла из-за того, что он ее игнорировал все эти годы. Она была вполне прагматична, чтобы понять его горечь оттого, что сын его оставил после себя не сына, а дочь. В Шотландии править бал могли только сильнейшие кланы, и без сыновей клан Дункана был обречен на гибель.
Они перешли вброд быстрый ручей, и Сабрине пришлось позвать своего пса, чтобы отвлечь его от охоты за форелью. Рэб, наполовину мастифф, был ростом с горного пони, а ел в десять раз больше, чем горная лошадка.
Рэб, судя по его виду, получал от путешествия громадное удовольствие. На завтрак он поймал себе кролика, и Сабрине пришлось применить власть, чтобы не дать ему погнаться за косматыми шотландскими коровами и овцами, щипавшими траву на приволье.
Он тоже не был привычен к такому раздолью. Здесь ему было где развернуться — не то что в Эдинбурге, где его выводили на прогулку в тесный двор, а дома под черепичными крышами стояли так тесно, что неба не было видно. Здесь, на краю горной Шотландии, беленые домики, крытые черепицей, уступали каменным постройкам с крышами из торфяных брикетов, где фермерам тяжким трудом удава лось вырастить ячмень и овес на неплодородных землях.
— До Каллендара осталось пол-лиги, — торжественно объявил Лайм. — Это самая большая деревня в здешних местах.
Горцы из племени Дункана, которых дед прислал ей в провожатые, были ее дальними родственниками. Мрачный и молчаливый Лайм, близкий друг ее покойного отца, и рыжеволосый Джорди, разговорчивый, почти ее ровесник. Он многое мог рассказать об истории клана. Оба провожатых считали очень важным, чтобы она была в курсе каждой, даже самой незначительной детали, поскольку являлась единственной прямой наследницей, единственной внучкой единственного сына вождя.
Джорди неустанно ее развлекал с самого раннего утра — с тех пор как они выехали из Эдинбурга: кормил баснями о кровавых войнах между кланами, о том, что для горца меч, покрытый славой и кровью, значит гораздо больше, чем кусок хлеба каждый день.