У ворот замка Юнис одарила свой эскорт ослепительной улыбкой. Она спешилась и принялась старательно махать рукой уезжавшим мужчинам.
— Да хранит вас бог! Счастливого пути и скорого возвращения! — кричала она им вслед, но ни один из мужчин не только не ответил на ее прощальные слова, но даже не обернулся. Несмотря на это, Юнис продолжала махать рукой, пока всадники не скрылись из виду, и лишь потом повернулась к слуге, который проводил ее в комнату, прилегавшую к большому залу королевской резиденции.
Дверь в зал осталась открытой, и взгляд Юнис оценивающе блуждал по просторному помещению. Несомненное богатство — не бьющая в глаза роскошь, как при английском дворе, но и ни намека на варварскую нищету. На стенах висели гобелены, отличавшиеся богатством сюжетов, обстановку составляла мебель из дорогих сортов дерева, украшенная резьбой, бронзовые светильники и канделябры были менее вычурными, чем дома, но их простота производила впечатление изысканности.
Для человека, знавшего, как взяться за дело, здесь могли открыться большие возможности. Юнис оправила одежду, измявшуюся в пути, и бросила несколько изучающих взглядов на местную публику. Мужчины оказались красивыми — яркие глаза, сильные мускулистые тела, и она почувствовала знакомое приятное волнение. Женщины же, хотя и богато одетые, по сравнению с окружением английской королевы показались ей простушками. Юнис быстрым движением провела языком по губам, как волк, попавший в лес, полный зайцев, и облизывающийся в предвкушении легкой добычи.
Наконец из зала в комнату торопливо вошла запыхавшаяся пожилая матрона.
— Добро пожаловать, леди Юнис. Я леди Мэри, подруга твоей тетки Эдны. Долго тебе пришлось ждать, дорогая?
— Нет, я только что вошла, леди Мэри. — В голосе Юнис не было и намека на раздражение, которое она в действительности испытывала. Она считала унизительным для себя, что ее заставили ждать в одиночестве.
— Если ты не очень устала, милая, мы пройдем в зал, и я представлю тебя шотландской знати.
Юнис ничего так не хотелось, как поскорее познакомиться с мужской половиной общества. Она ощущала в них силу, которой порой недоставало английским кавалерам. Но неудача, едва не стоившая ей свободы, если не самой жизни, многому ее научила. Теперь она знала, что единственный для женщины способ обрести надежное положение — это замужество, а для достижения этой цели добродетельная девственность годилась куда больше, нежели смелая женственность.
Она застенчиво улыбнулась и слабым голосом ответила:
— Ты так добра, леди Мэри, но, если это не доставит тебе большого беспокойства, я сначала хотела бы отдохнуть.