— Ты мне угрожаешь, Макрай?
Лорен грациозно повела плечами:
— Мне ни к чему угрожать, Морган. Ты в моем доме.
На сей раз она улыбнулась открыто, ослепительной, победной улыбкой. Если б только Арион не был в столь трудном положении, он наверняка бы с радостью отбросил все сомнения и склонился перед чарами этой дерзостной красоты.
— Твоем доме? — насмешливо переспросил он. — Прости, Макрай, у меня, должно быть, от слабости в голове помутилось. С каких это пор ты — вождь клана?
Он хотел лишь слегка уколоть ее, но тут же увидел, что легкий укол обернулся глубокой, болезненной раной. Глаза Лорен затуманились, и Арион явственно ощутил ту же душевную боль — сердце его сжалось оттого, что он так больно задел ее.
И это потрясло его до глубины души. Нельзя, чтобы эта женщина взяла над ним такую власть!
— Лэрд — мой двоюродный брат, — наконец ответила она, справившись с собой. — Я говорю от его имени.
Арион не смог сдержать изумления.
— А… твой отец?
— Убит, — с ледяным спокойствием в голосе произнесла Лорен.
Арион понял теперь причину ее страданий.
— Мне жаль, что так вышло.
— О да, не сомневаюсь, — ядовито отозвалась Лорен. — Тебе ужасно жаль.
Арион лишь пожал плечами, понимая, что Лорен все равно ему не поверит. И винить ее в этом нельзя, так что он переменил тему.
— Я хочу видеть своих людей.
— Твои люди живы и в безопасности.
— Отведи меня к ним.
Лорен покачала головой. Теперь на ее губах играла едва заметная улыбка, за которой таился ледяной гнев.
— Не выйдет, Морган. Придется тебе поверить мне на слово, потому что ты останешься здесь.
Арион выпрямился:
— Я твой пленник, Макрай?
— Отчего бы и нет? Быть может, пришла твоя очередь побыть заложником.
— А вот это, — мягко проговорил он, вкладывая в свой голос изрядную долю угрозы, — это было бы крайне неразумно, Макрай.
— Ты так думаешь? — Усмешка Лорен погасла, и теперь вся она излучала жгучий, ослепляющий холод. — Ты и вправду так думаешь?!
Арион прищурился:
— Попробуй только задержать меня здесь силой — и ты навлечешь на свой клан войну не только с моими сородичами, что живут на Шоте, но и со всей Англией. Ты же знаешь, что наш король Генрих и ваш Уильям издали эдикты, в которых нашим семьям запрещается брать заложников. У нас перемирие.
— Перемирие! Вот как, стало быть, ты это называешь?
— А что же ты думаешь по этому поводу? — вкрадчиво осведомился он.
— Это несправедливость, вот что! Ваше «перемирие» началось после того, как твои сородичи еще девочкой захватили меня в заложники!
— Захватили, но освободили, Макрай. Или эту подробность ты забыла?