Да, систему перевели при Горбачёве в другой режим. Она не могла раздавить нас открыто. Но съесть тихо, по кусочкам — могла вполне. Могла саботировать любые наши действия, выйти из-под контроля. Могла и ласково, нежно задушить в объятиях. Вариантов масса. А у нас только один — победить.
Мне было не по себе в воротниковском кабинете от сознания этой бессмыслицы: главный оппозиционер возглавил грандиозный советский российский аппарат.
Кстати, насчёт аппарата. С приходом нового начальника аппарат, то есть работники старого Верховного Совета, в панике оцепенел, затаился, и первые дни в Белом доме вообще ничего не происходило, никто не работал: все ждали полного разгона, скандала с немедленным увольнением, ходили упорные слухи, что Ельцин — неуправляемый самодур, может только руками на митингах махать, в Московском горкоме всех до точки довёл…
Начинать пришлось с элементарной политбеседы. Я собрал всех сотрудников и сказал: «Увольнять никого не собираюсь, давайте работать вместе. Кому понравится — отлично. Кому будет сложно или неинтересно — с тем будем прощаться».
Многие так и остались. А кто-то ушёл.
Когда я был депутатом Верховного Совета — отказался от депутатской машины, от дачи. Отказался и от специальной поликлиники, записался в районную.
И вдруг столкнулся с тем, что здесь не отказываться надо, а выбивать! Поскольку руководителю России были нужны не «привилегии», а нормальные условия для работы, которых на тот момент просто не было.
Это внезапное открытие меня так поразило, что я капитально задумался: поймут ли меня люди? Столько лет клеймил привилегии, и вдруг… Потом решил, что люди не глупее меня. Они ещё раньше поняли, что бороться надо не с партийными привилегиями, а с бесконтрольной, всеохватной властью партии, с её идеологией и политикой.
…Во-первых, мне нужна была какая-то загородная резиденция, чтобы рядом со мной могли работать и жить люди — секретари, охрана, помощники, аналитики, вообще целый ряд лиц. Хотя бы несколько комнат. Сначала предложили номер в доме отдыха в Липках, но там оказалось шумновато и очень много народа — в основном клерки Верховного Совета России. Работать было невозможно.
На несколько месяцев мы перебрались в санаторий «Десна», тоже недалеко от Москвы. Помощники жаловались: неудобно, тесно, плохая связь. И, наконец, нашли «Архангельское» — дом отдыха Совмина России. Я делил половину двухэтажного коттеджа с замминистра сельского хозяйства, а потом мне и сотрудникам отдали его целиком. Здесь мы и жили до августовского путча.
За все путёвки платил сам, вплоть до того, как стал Президентом России. После путча впервые въехал в резиденцию в Барвихе: специальный охраняемый объект, как говорят в этой системе, со спецсвязью, охраной и прочим.