Венечка: И долго?
Эльза: Достаточно, чтобы с ума сойти. Вот видишь: три зуба выбили. В буйном отделении.
Венечка: (Робко). А ты вполне уверена насчет своей премии? Может, просто показалось?
Эльза: Вот странный! А зачем они меня, по-твоему, в психушке держали? Что они там, думаешь, ненормальные?
Венечка: Но это какой-то двусмысленный ответ...
Эльза: Что поделаешь, шизофрения всегда, как минимум, двусмысленна... Она очень многозначительна!
Венечка: В творческом плане это даже хорошо. Ты ведь стихи еще пишешь?
Эльза: Еще бы! Даже если бы меня убили, я бы не замолчала!
Венечка: Трупы редко бывают способны отстаивать убеждения. Я бы, наверно, с ума сошел, если бы вдруг во время процедуры мой клиент стал читать стихи, к тому же, свои.
Эльза: Нет, почему же. Я могу. Правда, я не готовилась... кха-кха... (После долгих колебаний). Вот, слушай.
Славлю не солнце, что дарит нам разума свет. Славлю луну, что, порою, сулит вдохновенье И вожделенье постичь неразумные тайны. В тайные ноты призывно-далеких планет, Я погружаю послушное сердцебиенье Ритмы которого, словно икота, случайны. Разум, как глупая курица, хочет летать. Ах, как он гордо взирает на землю с забора, Тщетной гимнастикой гробя негодные крылья, К звездам зовя у корыта куриную рать. Но человек засыпает и видит в конце коридора Свет, и ныряет душою в него без усилья. Разум сварливо и мелочно спорит с душой: Я здесь хозяин, я в этом живу коридоре, Ты никогда не должна разлучаться со мной И выходить за границы моих территорий... Женщина в белом и в белом суровый мужчина, Бедное тело уводят, их ждет у подъезда машина... Это не лето, а бабочки след на картине... Наполеон - человек и пирог... Шоком морковным кишит электрический сок... Души, не верьте луне, она льстила всегда вам...
Венечка: (Вдохновенно). Доныне!
Эльза: Ты должен был сказать "Аминь".
ОБА МОЛЧАТ.
Венечка: Знаешь, Эльза, меня зовут не Венечкой.
Эльза: Кто именно?
Венечка: Родители.
Эльза: Ну, ничего, они ведь хотят, как лучше... Ну и как они тебя зовут?
Венечка: (С омерзением). Гена. Крокодил им, что ли, пригрезился. А тебя как, Эльза? Не может быть, чтобы действительно Эльзой... таких имен в природе не бывает.
Эльза: Не спрашивай. Это уродливо... Это - драма моей жизни. Еще в четыре года меня объявили вундеркиндом. Я писала такие печальные, недетские стихи. Всех это безумно удивляло. Свою первую и последнюю литературную премию я получила в шесть лет. Тогда же вышли первый и последний сборники моих стихов. Потом я выросла. Стихи мои от этого не стали веселее. Они остались недетскими. Но я перестала быть ребенком, и все потеряли ко мне интерес. Да еще и это ужасное имя... в детстве оно мне помогало, но потом обернулось против меня.