– У нее имелись веские основания не говорить с тобой. И это далеко не повод, чтобы губить репутацию девушки.
Вероятно, Прайс был отчасти прав. Вчера, где-то между четвертой и пятой бутылками портвейна, Джек решил: оскорбительным был вовсе не отказ разговаривать с ним, а то, что она отказывалась признать их влечение друг к другу. А ведь взаимное влечение действительно возникло, и сегодня он это почувствовал, когда она посмотрела ему в глаза.
– Мне показалось, что мисс Бентон не узнала тебя, Прайс, – проговорил маркиз. – Так ты сказал, что давно уже домогаешься ее?
– Ничего подобного! Насколько мне помнится, я сказал, что на нее приятно смотреть, вот и все.
Джек невольно усмехнулся. «Что ж, пусть смотрит, – подумал он, покосившись на приятеля. – А вот я… я преподам ей хороший урок, который она запомнит на всю жизнь. И если все пойдет так, как задумано, то непременно настанет тот вечер, когда я буду вознагражден за все свои труды».
– Наш молодой осведомитель сказал, где будет его сестра сегодня вечером?
– В опере. «Кадм и Гармония», по-моему, – ответил Прайс. – Композитор – Люлли.
– Ах, опера!.. – вздохнул маркиз.
– Да, опера.
– Проклятие! – Джек ударил тростью по сапогу. – Впрочем, у меня все еще есть ложа, если не ошибаюсь.
– Но ты не пользовался ею уже несколько лет.
– Верно. Потому что она так хорошо смотрится, когда в ней никого нет. А вот Таррингтон жаждет заполучить ее.
Прайс усмехнулся:
– Она ему понадобилась лишь после того, как ты пригласил в эту ложу его любовницу.
– Обворожительная женщина эта Амелия. И весьма смелая. – Маркиз взглянул на Прайса. – Полагаю, ты не имеешь желания пойти вместе со мной?
– Предпочел бы заболеть чумой.
– Но мне не очень-то удобно идти одно… – Джек внезапно замолчал, потом с улыбкой добавил: – Ха, иногда я бываю очень сообразительным.
– О чем ты?
– Антония. Я могу познакомить ее с Уильямом. Попозже.
– В таком случае ты непременно отправишься в ад.
Джек с усмешкой кивнул:
– Что ж, очень может быть. И если ты не хочешь немного поразвлечься, то уходи. Но имей в виду: тебя больше не пригласят.
Прайс пожал плечами:
– А кто же напомнит тебе, как скверно ты себя ведешь?
Джек весело рассмеялся:
– Кто напомнит? Весь Лондон, приятель! – «И одна молоденькая красавица», – мысленно добавил маркиз.
Ложа, находившаяся рядом с ложей лорда и леди Сэнфорд, по-прежнему оставалась пустой. Давали «Кадма и Гармонию» – самую нелюбимую Лилит французскую оперу, и она невольно позавидовала отсутствующим хозяевам соседней ложи.
– Лилит, выпрямись.
Девушка с раздражением взглянула на тетку: